Дэн Уоделл - Кровные связи

Он медленно открыл дверь. В доме еще пахло вареным мясом. Он всегда требовал тишины во время вечерней трапезы, но тем вечером смягчился и позволил Ребекке рассказать, как она провела день. Абигайл вставила несколько слов. И все же, несмотря на его попытки разговорить детей, Джемайла и Исав не стали с ним общаться. Похоже, их больше интересовал окорок, в нем они находили утешение.

Он скинул ботинки.

Мир — неподходящее место для невинных и чистых. Он поставил ногу на первую ступеньку лестницы, она заскрипела под его тяжестью. Он остановился. Все было тихо. Двинулся дальше, стараясь переносить вес тела на пятки. Поднявшись, услышал тихое дыхание его спящих детей.

Джемайла появилась у лестницы как призрак.

— Сегар? — прошептала она.

Он посмотрел на нее и почувствовал жалость, но не более. Она выносила и родила ему трех детей, но в глубине души эта женщина была безбожной. Она молилась лишь потому, что знала: он рассердится, если она не станет этого делать. Притворщица.

— Это я, — сказал он.

— Ты голоден? Хочешь поесть?

Он покачал головой и поднялся наверх. Он чувствовал исходящий от нее запах мыла. На мгновение он перенесся в другое время, в далекую страну, в которой они гуляли рука об руку в Гайд-парке. Солнце согревало им спины, ее улыбка светилась радостью, а его — гордостью.

Совсем другое время. И он был другим человеком. Тогда он еще не услышал призыва.

— Нет.

Он прошел мимо нее и шагнул в детскую комнату. Они спали в одной кровати. У двери своих малюток он прислушался. Ни звука.

Комната не была освещена, и он ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Потом он разглядел спящую Абигайл, она лежала с левой стороны кровати, свесив руку. Ребекка лежала на спине, с подушкой под головой. Обе крепко спали.

Абигайл повернулась и что-то пробормотала. Когда придет время, он убережет их от ножа и найдет иной способ отправить в рай. Мысль, что он причинит вред своим милым близняшкам — единственным существам на планете, которые были ему не безразличны, — выбивала у него почву из-под ног и казалась омерзительной. Обе девочки были бойкими, с удовольствием читали Библию. С Исавом все обстояло иначе. Робкий мальчик постоянно прятался за мамину юбку. В последнее время боялся смотреть отцу в глаза, с ужасом думая о том, что он там может увидеть.

Но где же Исав сейчас? Он посмотрел с другой стороны кровати. Его не было и на полу, где он иногда спал, спасаясь от ног и рук младших сестер. В комнате родителей Исава тоже не было, Джемайла поклялась своей жизнью, что он отправился спать и с тех пор она его не видела.

Неужели мальчик что-нибудь заподозрил? Вдруг он выходил из дома и следил за ним? Мальчик умный, очень умный. Он зевнул. Ладно, Исав вернется.

Утром правда выяснится. И тогда он пустит в ход ремень.

Фостеру казалось, словно он пробуждается от глубочайшего сна, которого никогда прежде не переживал. Он находился в каком-то полузабытьи, и миновало несколько секунд прежде, чем он заставил себя открыть глаза. Он лежал на спине, не в силах пошевелиться. Однако он не потерял способности мыслить.

Что случилось? Фостер помнил паб. Потом — ничего. Это как-то связано? Наверное, он потерял сознание, и его отвезли домой. Но судя по запаху, это не его комната. Тут пахло картоном и чем-то кислым, как в одном из тех архивов, куда его водил Найджел Барнс. Он открыл глаза. Первое, что он увидел, была лампочка, свисавшая с потолка на грязно-белом проводе. И больше никаких источников света, естественных или искусственных. Безукоризненно чистый бетонный потолок и стены в каких-то отметинах. Когда зрение полностью восстановилось, Фостер разглядел, что вдоль стен лежат коробки от яиц, вероятно, для звукоизоляции.

Тело начало покалывать. Чувствительность возвращалась. Фостер попытался поднять левую руку, но она не двигалась. Что-то удерживало ее, возможно, веревка. Так же дело обстояло с правой рукой, с ногами и грудью. Одежда исчезла за исключением трусов. Он с силой потянул правую руку, но путы не ослабли. Похлопал по поверхности, на которой лежал. Что-то вроде кровати. Желудок свело от приступа паники.

Слева до самого потолка высились горы коробок. Справа тоже стояли коробки, какая-то мебель, комод и сервант. Посередине комнаты — кровать. Тем не менее, как Фостер ни пытался поднять голову, он не мог разглядеть, что лежало впереди и позади него, но чувствовал: там есть что-то еще. Будто сюда свалили все имевшиеся в доме вещи.