Дик Фрэнсис - Сокрушительный удар [litres]

– Хорошо, – сказал я. – Теперь возьми меня левой рукой под локоть, а правой держи запястье.

Я подвинулся на стуле на пару дюймов, так, чтобы упереться крестцом в спинку. Софи опасливо подошла ко мне и взялась за мою руку, как я сказал. Несмотря на все ее усилия, я видел, что она по-прежнему не верит, что у нее получится.

– Теперь слушай. Делай все очень медленно. Никаких рывков. Когда ты установишь мою руку в нужное положение, головка кости сама встанет на место. Понимаешь?

– Кажется, да…

– Ладно. Это делается в три этапа. Сперва распрями руку и отведи ее немного вбок. Потом оттяни запястье и тяни локоть вдоль тела. Это будет выглядеть странно, но так надо. Если будешь тянуть достаточно сильно, головка кости совместится с суставом и начнет вставать на место. Когда это произойдет, подними запястье вверх, к правому плечу – и рука встанет на место.

Это ее ничуть не успокоило.

– Софи…

– Да?

Я поколебался, потом сказал:

– Если ты сделаешь это, ты избавишь меня от нескольких часов мучений.

– Понимаю.

– Но… – Я остановился.

– Ты хочешь сказать, что сейчас я причиню тебе еще большую боль и это не должно меня останавливать.

– Умница, девочка.

– Ладно.

Она взялась за дело. Распрямила мою руку, медленно и осторожно. Я заметил, как ее удивило то, сколько усилий для этого потребовалось: рука куда тяжелее, чем людям обычно кажется.

Это заняло пять минут.

– Так? – спросила она.

– Угу.

– А теперь тянуть за локоть?

– Угу.

Это всегда самое неприятное. Софи еще только начала, когда я почувствовал, что она вся дрожит. Ее пальцы, сжимавшие мой локоть, тряслись от нерешительности.

– Если… ты… сейчас… выпустишь мой… локоть… я… я заору, – выдавил я.

– Ох… – слабо простонала она, но пальцы ее, слава богу, сжались сильнее. Пытка продолжалась. Оба мы не издавали ни звука, кроме тяжелого пыхтения. В какой-то момент всегда кажется, что рука больше не сдвинется ни на волос, а плечо по-прежнему не встает на место. Отчаянный момент.

И вот он настал.

– Бесполезно, – сказала Софи. – Не получается.

– Давай!

– Не могу!

– Еще… еще полдюйма.

– О нет!

Но она все же собралась с духом и продолжала трудиться.

Щелчок, раздавшийся, когда головка кости подошла к гнезду, застал Софи врасплох.

– Теперь поднимай запястье… только не очень быстро…

Еще два жутких щелчка, показавшиеся мне сладчайшей музыкой. Чертей загнали на место. Я встал и улыбнулся от души.

– Ну, вот и все. Спасибо тебе большое.

Она была ошеломлена.

– Что, боль действительно проходит вот так… вот так сразу?

– Да, вот так сразу.

Софи посмотрела на меня, увидела, как я переменился, и глаза ее наполнились слезами. Я обнял ее правой рукой и прижал к себе.

– Ну почему ты не сделаешь эту чертову операцию? – спросила она.

– Ну, без особой необходимости меня на операционный стол тягачом не затащишь.

Софи шмыгнула носом.

– Ты просто трус!

– Ужасный.

Мы прошли в кабинет Вика и остановились в дверях. Вик лежал у окна ничком, и спина его сиреневой рубашки была отвратительного блестяще-алого цвета.

Что бы Вик ни сделал мне, я отплатил ему гораздо худшим. Он погиб – из-за давления, которое оказывал на него я. Я подумал, что, наверное, никогда не избавлюсь от гнетущего чувства вины и раскаяния.

– Я почти разглядел того, кто его убил, – сказал я.

– Почти?

– Считай, что разглядел.

Неясный силуэт четко вписывался в общую картину. Мозаика сложилась.

Мы вышли из комнаты.

Снаружи раздался звук подъехавшей машины. Хлопнули дверцы, послышались тяжелые шаги двух или трех человек…

– Полиция! – с облегчением выдохнула Софи.

Я кивнул.

– Только не говори ничего лишнего. Если они начнут разбираться с нашими с Виком неурядицами, мы проторчим тут всю ночь.

– Ты беспринципная тварь!

– Нет, просто лентяй…

– Да уж, я заметила.

Полицейские держались, как всегда, равнодушно. Сочувствие они приберегают для старушек и потерявшихся малышей. Они заглянули в кабинет, вызвали по телефону подкрепление и довольно сурово принялись расспрашивать нас, что мы, собственно, тут забыли. Я подавил раздраженное желание напомнить им, что мы могли бы преспокойно уехать и предоставить найти Вика кому-нибудь другому. Доброе дело наказуемо.

И тогда, и позднее, когда прибыло начальство, мы старались давать минимум информации и вообще держали язык за зубами. В общем, сказал я полицейским примерно следующее: