Джозеф Д'Лейси - Мясо

Испытывая злость, они все-таки сдержались и молча кивнули.

— Вот и славно. Четыре пенса за напитки.

— Сколько-сколько? — с удивлением проговорил Парфитт.

Бармен вымученно вздохнул.

— Послушайте, вы выбрали самую дорогую водку и теперь должны платить, что непонятно? Алкоголь поставляется зерновыми баронами. А вся водка одинаковая, только цена разная. В следующий раз берите «Шило».

— Да ладно, дружище. Проехали, — сказал Роуч.

Парфитт поднял свою рюмку, и остальные последовали его примеру.

— За Избранных. Чтобы как можно дольше отдавали нам свою плоть.

Все хором повторили:

— За Избранных.

Они ловко опрокинули рюмки, дружно задрав голову, как это делали все остальные, и так же дружно об этом пожалели. Водка обжигающей струей прошлась по пищеводу, от чего перехватило дыхание и заслезились глаза. У Парфитта рот наполнился слюной, пока он с трудом сдерживал позывы к рвоте. Правда, ему быстро удалось прийти в себя. Дояры переглянулись, увидели выражение лица друг друга и расхохотались. От смеха им стало легче. Напряжение спало, и они привалились к стойке бара, чтобы оглядеть свою новую территорию.

Парфитт поплыл, растворяясь в окружающей обстановке. В конце концов, вот в чем была прелесть их работы. Они перерабатывали Избранных и отдавали плоды своего труда жителям Эбирна. Им хорошо платили за их мастерство, за это же и ценили. Рабочие мясоперерабатывающего завода были уважаемыми людьми в каждом районе, в каждом квартале. Здесь, в «Динос», их ждало вознаграждение за труды, здесь они пили, расслаблялись, танцевали, за ними охотились женщины. Парфитт улыбался всем без разбору. Жизнь вдруг показалась кайфом. Работа приобрела смысл.

Он повернулся, чтобы сказать Роучу, что теперь его очередь заказывать, и в этот момент ему на плечо легла чья-то рука.

Обернувшись, Парфитт увидел перед собой громадину Боба Торранса, глаза которого уже блестели от выпитой водки и веселья.

— Пошли, парни. Присоединяйтесь к нам.

Джон Коллинз бежал нагишом по городу, перепрыгивая из тени в тень, радуясь наступившей темноте. В Эбирне не хватало газа, чтобы обеспечить уличным освещением все районы, и когда Коллинз оказался на почтительном расстоянии от владений Магнуса, ему стало легче передвигаться, прижимаясь к стенам, юркая в проулки, сливаясь с темнотой. Он был спокоен. Ему удалось незаметно проскользнуть мимо охраны Магнуса. Ребята они были брутальные и толстокожие, к шорохам не чувствительные, и, хотя он был всего в метре от них, они даже ухом не повели.

Он уже был готов встретить свою смерть в кабинете Магнуса. Испытать самое худшее, что уготовил ему Мясной Барон, что не снилось никому из Избранных. Драка. С чего вдруг он на нее напросился? В процессе разговора Коллинз вдруг передумал драться. Ему захотелось испытать терпение Магнуса и прожить чуточку дольше. Он еще многое не успел сделать в этой жизни. Было ли ему страшно? Думал ли он о том, что публичное четвертование и унижение станет частью его миссии? Он полагал, что своей смертью сотворит добро для всех, но в то же время и сомневался в себе.

Теперь он оказался в новых условиях. До сих пор он четко знал, что нужно делать. Возможно, сегодняшнее испытание было предназначено ему неслучайно, чтобы он мог выдавить из подсознания следующую часть своей миссии. В конце концов, он ведь никогда не планировал свою деятельность. Все началось с зова внутреннего голоса, который он не мог игнорировать; эти команды стали для него вдохновением, а потом и навязчивой идеей.

На улицах Эбирна было холодно, но он не ощущал холода, как остальные жители города. Он согревался, понемногу выпуская из себя накопленный свет.

Все дома, мимо которых он проходил, были старые и нуждались в ремонте, и так было даже в зажиточных кварталах. Не хватало материалов, чтобы привести постройки в порядок. Город медленно умирал, но никто этого не понимал. Даже «Велфэр», Магнус и зерновые бароны, снабжавшие его, полагали, что Эбирн будет жить вечно и что в городе всегда будет достаточно еды. Но пустошь разрасталась, или, если говорить точнее, город съеживался, усыхал. С каждым годом пустошь пробиралась все дальше, отщипывая угодья землевладельцев, а те с каждым годом продвигали свои поля все дальше в Заброшенный квартал, распахивая землю, на которой когда-то стояли городские дома. Заброшенный квартал был огромной территорией, но захват ее не мог продолжаться бесконечно. Горожанам пора было понять, что нужен другой путь развития. Слова из Книги даров и Псалтыри живота были не только обманом и злом. Они несли гибель.