Джозеф Д'Лейси - Мясо

Из тех сирот, что были усыновлены в тот год, двое уже умерли. Остальные ничего не знали о семье Шанти. Как не знали и о судьбе других сирот, которые могли и не попасть к приемным родителям. Выжившие были настолько равнодушны к ее вопросам, что обескураживали своей тупостью. Она даже подумала о том, что не следовало бы определять сирот в приемные семьи, уж лучше сразу было лишать их статуса и отправлять на переработку. Это сократило бы численность тупоголовых горожан. Эбирн и так уже задыхался от невежества. Горожане не чтили религию, своих покровителей из «Велфэр», им было плевать на то, чем живет город.

Чувствуя, что зашла в тупик, проповедница нанесла последний визит в архив. Уиттекер и Роулинз вскочили со стульев, едва завидев ее, и стаканы молока появились без напоминаний с ее стороны.

Несколько последних дней принесли ей облегчение. Дрожь в теле прекратилась, боль в желудке немного утихла. Она объясняла это тем, что ей доставляли телятину по распоряжению Великого епископа. Теперь она каждый день ела телятину, обычно на завтрак, и самочувствие улучшилось.

После ее недавних визитов в архив на пыльном полу осталась дорожка следов. Пожелав Уиттекеру и Роулинзу доброго дня, она направилась прямо к той коробке с документами, с которой когда-то начала поиски, и сняла ее с полки. Затем отыскала записи о мертвом мальчике, Ричарде Шанти, который задохнулся от обвития пуповиной при родах. Углубившись в документы, она обнаружила, что у Ричарда Шанти был старший брат, Реджинальд Арнольд Шанти. Он тоже родился мертвым. Выходит, роду Шанти суждено было оборваться, каким бы древним и благородным он ни был.

Две трагические беременности. Два мертворожденных мальчика. Не прожившие ни дня в этом мире.

Что стало с их матерью? Как пережил горе отец, мечтавший о продолжении и процветании рода? Разумеется, они должны были признаться самим себе, что их родословная оборвалась. И что им оставалось в этом случае? Взять на воспитание сирот, обеспечив их статусом горожан и спасая от печальной участи изгоев. Но для продолжения рода это было бессмысленно.

И что значила смерть двух мальчиков? Был ли в городе еще один мужчина с благородным именем, который не подозревал о том, что он не тот, кем себя считает?

Она вернулась к папкам с документами родителей, надеясь отыскать что-то новое.

Бруно вихрем ворвался в кабинет, резко распахивая дверь, так что она ударилась о стену.

— Стоять! — прокричал Магнус.

Бруно заметил, что босс старается не отводить взгляда от лица Коллинза. Этот визуальный контакт стал для обоих противников вынужденно необходимым. Стоило одному на миг отвести глаза, и другой мог этим воспользоваться.

— Мы с мистером Пожирателем Бога собираемся познакомиться поближе, — проговорил Магнус. — И я не хочу, чтобы нам мешали.

Бруно посмотрел на нос и рот Коллинза в крови, вновь обратил внимание на то, как он истощен, и вспомнил, как легко его было тащить. Он заметил сверкнувшую в правой руке босса человеческую кость и немного расслабился. «Безмозглая» давно уже стала городской легендой; этого оружия все страшно боялись.

Грохот опрокинутого стула и звук упавшего тела были слышны даже в подвале. Бруно запаниковал, представив всего на миг, что с Магнусом случилась беда. Теперь он понимал, каким оказался глупцом: Магнусу могла понадобиться помощь, только если бы ему предстояло сразиться с войском. А в разговоре один на один он вполне мог обойтись и без охранника. Физическая подготовка у него была не хуже, чем у боксера-тяжеловеса, а мощная грудная клетка и толстый живот, как ни странно, нисколько не снижали скорости его реакции. За последние годы он видел Магнуса победителем в схватке с десятками противников. А уж побороть пророка Джона было плевое дело. Внушительный вес и сила Магнуса могли сокрушить Коллинза в два счета. У этого замухрышки просто не было шансов против хозяина.

Бруно вызвал охранников для поддержки, чтобы те проверили территорию поместья. Никаких тревожных признаков не было — ни толпы оголодавших горожан, ни сборища еретиков. Поместье было в полной безопасности. Коллинз был один, к тому же находился в самой плачевной ситуации. Бруно не сомневался в том, что Магнус отделает его дубинкой с присущим ему мастерством, оставив в сохранности для экзекуции, которая обещала быть самой кровавой в истории города.

Он невольно сравнивал противников. Бледная копия мужчины, отказавшегося от мяса и недоедающего вот уже много месяцев, с его безумными и богохульными идеями, вся сила которого заключалась в горящем взгляде. Сейчас он сгруппировался, как будто съежился. И противостоял этот тщедушный человечек настоящему гиганту, хозяину, на которого Бруно работал и для кого убивал еще с юных лет, с тех пор как его подростком привели к нему с улицы. Магнус выглядел крупнее самого большого быка в стаде, его дорогой костюм трещал по швам на плечах. Магнус был человеком ярким; в нем всего было чересчур — ярости, жажды, страсти, он подпитывал себя кровью своих врагов, и так было всегда, с тех пор как он утвердился в роли Мясного Барона Эбирна.