— Андре! — Вырвавшись из рук заботливой няни, Паола молнией пролетела разделявшие нас несколько метров и очутилась в моих объятиях.
Даже руки, занятые парочкой «Узи», не помешали мне крепко обнять девушку. И как-то совершенно само собой получилось, что наши губы соединились еще раньше, чем ее горячее, трепетное тело прижалось ко мне.
— Ты жив! Боже, ты не представляешь, как я молилась за тебя… — тихо, но — громко прошептала Паола, когда нам удалось на мгновение разрушить тесные объятия. — Я люблю тебя, милый… — И вновь мы оказались сжатыми в одно нежное и страстное целое.
Сзади сердито закашлялась синьора Лонги, явно не одобрявшая столь вопиющего поведения своей «маленькой Паолы». Няни, как и матери, упрямо не желают видеть своих детей взрослыми. Какая-то часть сознания настойчиво пыталась одолеть захватившие меня эмоции, и с помощью кашля сердитой синьоры и оттягивающих руки автоматов ей это наконец удалось.
— Я должен тебе кое-что сказать, Паола, — произнес я, с трудом отрываясь от ее мягких, горячих губ, отстраняя от себя это гибкое, желанное тело, на корню пресекая инстинкты и давя эмоции. — Я здесь не один.
Она непонимающе смотрела на меня, и, с усилием отводя взгляд от ее влажных, приоткрытых в ожидании губ, я закончил:
— Там, наверху, Давид. И — он мне нужен.
Она отшатнулась, словно от удара. Разом вырвавшись из моих рук, Паола отступила на шаг, глядя на меня сузившимися глазами.
— Ты! — Секунду она подбирала подходящее слово, а затем выпалила мне в лицо: — Подонок! И ты, ты тоже предал меня, боже…
Она отступила еще дальше, не сводя глаз с моих рук. В это мгновение я искренне любовался ею, и к черту весь бред, который она еще может сказать… Она была — Леди в Черном, короткие волосы, джинсы, футболка с причудливой разноцветной надписью «Paris», туфли — все это было цвета ночи и ее огненный взгляд завораживал и сжигал меня одновременно, словно колдовство, удар молнии в зловещей тиши Стоунхенджа. Ты прекрасна, спору нет…
— Вы не совсем правы, Паола, — раздался за моей спиной мягкий, по-домашнему уютный голос Давида, и я кожей ощутил, что пик пройден.
Взгляд Паолы потух, она, расслабившись и отступив к дверям, смотрела куда-то за мою спину. Насколько я понимал, кроме скрипучей лестницы и мистера Липке, стоявшего у ее подножия, смотреть там было особенно не на что.
— Мне кажется, нам всем стоит объясниться, — вкрадчиво продолжил Давид. — Возможно, между нами гораздо больше общего, чем вы думаете. Кроме того, ведь это вы, синьорина Бономи, желали моей смерти? Совершенно не имея на то оснований… Так что у меня гораздо больше поводов к неудовольствию, нежели у вас. Не правда ли? Выслушайте месье Дюпре, и, возможно, вы станете иначе относиться ко многим вещам.
С этими словами мудрый Давид почтительно и церемонно поклонился Паоле и, развернувшись, нарочито тяжело начал подниматься по ступенькам. Проводив его взглядом, я обернулся к Паоле, и — наши глаза встретились. «Узлы надо рубить», — подумалось мне, а губы уже сами произнесли необходимое:
— Я не работаю на отца, Паола. Прости, но все это время я обманывал тебя.
* * *
— Поймите, синьорина, — уже в который раз повторял Давид, — я вовсе не собираюсь сдаваться итальянскому правосудию. Это бессмысленно. Давать показания я хочу в России, и говорить намерен лишь о том, что касается самой России, а отнюдь не Италии…
— Паола! Необходимо, чтобы господин Липке уехал в Россию, — поддержал я его. — Это очень важно… Лично для меня. И не имеет никакого отношения к твоим делам. Ваша банковская операция — внутреннее дело твоей страны, в России это совершенно никого не интересует. Тем более что ты сейчас не в том положении, чтобы опасаться за свою репутацию.
— Словом, все очень плохо, — понуро произнесла Паола. Машинально она взяла со стола рюмку с налитой туда заботливой синьорой Лонго граппой, сделала маленький глоток и, сморщившись, быстро отставила ее в сторону.
— Наверное, ты прав, Андре… Моим друзьям в Риме хватило сил и желания вытащить меня из рук комиссара Катани, но… Не более того. Я разорена, и вдобавок к этому за мной охотятся люди Кольбиани.
— Насколько мне известно, синьорина, подобная участь постигла не только вас, — осторожно заметил сидевший в углу Давид. В ответ Паола гневно полыхнула в его сторону глазами.
— Да! И в этом виноваты вы! — обвиняющим тоном заявила она.
— Тише, тише… — Мне до смерти надоели их препирательства. В течение всего этого времени они с завидным упорством занимались тем, что пытались обвинить друг друга во всех смертных грехах, возможных в банковском деле. Половины их доводов я просто не понимал, но зато вторая половина надоела мне чрезвычайно. — Проблема вовсе не в том, кто из вас более виноват в случившемся. Главное, на мой взгляд, заключается в том, как нам всем выбраться из этой ситуации.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу