Тана Френч: Мертвые возвращаются?..

— Никакого прошлого, — сказала я.

— Да, никакого прошлого. Иногда, — она жадно глотнула воздух, — я не могу представить себе их лица. Раф и Джастин — еще понятно. Но Лекси. И Дэниел.

Я увидела, как Эбби повернула голову; ее профиль четко вырисовывался на фоне окна — курносый носик, непокорная прядь волос.

— Я ведь любила его, — сказала она. — Я бы и дальше любила его, лишь бы он только позволил мне любить его, до конца моих дней.

— Знаю, — ответила я.

Мне хотелось сказать ей, что быть любимым — тоже талант, что это порой требует не меньше стойкости и мужества, нежели самому любить другого человека. Что некоторые люди лишены этого дара. Вместо этого я вновь вынула распечатки из сумки и быстро их пролистала — едва ли не под самым носом, чтобы ничего не пропустить, — пока не нашла цветную копию снимка: все пятеро стоят, улыбаясь, посреди тишины и снегопада перед домом.

— Возьми себе. — Я предложила снимок Эбби.

Она протянула руку — бледную в сгустившихся сумерках. Затем подошла к окну и наклонила листок так, чтобы на него упал последний предзакатный свет.

— Спасибо, — сказала она спустя мгновение. — Я сохраню на память.

Когда я закрыла дверь, она по-прежнему стояла у окна.

После этого я надеялась, что Лекси мне будет сниться, пусть даже изредка. Другие забывают о ней, забывают с каждым днем. Еще немного — и она перестанет для них существовать. От Лекси останутся лишь колокольчики, и куст боярышника, и полуразрушенная сторожка, которую никто не навещает. Мне казалось, что если я ничего другого не могу ей дать, то хотя бы сны… Но она так и не явилась ко мне. Единственное, что мне снится, — это дом, пустой, открытый солнцу, пыли и плющу, мышиной возне и шепоту в дальнем углу, и одна из нас — она или я — в зеркале. Хохочет.

И еще живее во мне надежда — Лекси так и не остановилась. Я надеюсь, что, когда ее тело уже больше не могло бежать вместе с ней дальше, Лекси бросила его, как бросала в этой жизни все, что лишало ее свободы. Нажала до упора педаль газа и устремилась вперед подобно комете. Лекси летела по ночным автострадам, убрав с руля руки, запрокинув голову назад, и с губ ее, словно у рыси, рвался к небесам пронзительный крик. Белые полосы и зеленые огни стремительно пролетали мимо, исчезая в темноте. Колеса парили в нескольких сантиметрах над асфальтом, а свобода грозила переломить позвоночник.

Я надеюсь, что каждое мгновение, что еще принадлежало ей, врывалось в ту сторожку подобно встречному ветру. Ленты и морская пена. Обручальное кольцо и заплаканные глаза матери Чэда. Морщинки вокруг сощуренных глаз. Быстрый бег сквозь багряный кустарник. Первый зуб, прорезавшийся у младенца. Его лопатки словно крошечные крылья. Амстердам, Торонто, Дубай. Круговерть цветов боярышника в летнем воздухе. Тронутые сединой волосы Дэниела под высокими сводами в свете свечей. Нежные переливы голоса Эбби. Время работает на нас, сказал мне Дэниел. Хочется надеяться, что в те последние минуты время для нее растянулось, позволив ей прожить весь свой миллион жизней.

Каждый раз мне приходится благодарить все большее и большее количество людей. Это удивительный народ — Дарли Андерсон и все сотрудники агентства, особенно Зои, Эмма, Люси и Мэдди. Это потрясающие редакторы — Кьяра Консидине из «Hodder Headline Ireland», Сью Флетчер из «Hodder&Stoughton» и Кендра Харпстер из «Viking Penguin», которые значительно улучшили эту книгу. Благодарю Бреду Пердью, Рут Шерн, Кьяру Дурли, Питера Макналти и всех людей из «Hodder Headline Ireland»; Свати Гэмбл, Тару Гледден, Эмму Нант и всех сотрудников «Hodder&Stoughton»; Клер Феррано, Бена Пертоуна, Кейт Ллойд и всех работников «Viking»; Дженни Коттер из «Plankett Communication»; Речел Берд за идеальную вычитку гранок романа; Дэвида Уолша за ответы на безумное количество вопросов о работе полиции; Джоди Берджесс за сведения, относящиеся к Австралии, исправления и идеи, не говоря уже о Тиме Тэмсе; Фиэргас О'Коклейн за сведения из области медицины; моего брата Алекса Френча за техническую и прочую помощь; Уну Мантегью за то, что она есть; Энн-Мари Хардимен за ее научный вклад; Дэвида Райана за его исключительно научный вклад; Элен Берлинг; всех сотрудников «PurpleHeart Theatre Company» за повышение моего культурного уровня; и конечно, моих родителей — Дэвида Френча и Елену Хвостофф-Ломбарди за неизменную помощь и веру в меня.

В отдельных местах данной книги я осмеливалась на вольное обращение с реальными фактами (в полиции Ирландии, например, нет убойного отдела). Все ошибки, намеренные или случайные, остаются целиком на моей совести.