Питер Джеймс - В плену снов

35А.

Она переставила в уме эти цифры так и этак, складывала, вычитала, повторяла, пытаясь отыскать какой-то ключ. Потом вытащила из сумочки купленную утром книгу и сняла мятую суперобложку.

«О ЧЕМ В САМОМ ДЕЛЕ ГОВОРЯТ ВАШИ СНЫ».

Взгляд еще раз остановился на суперобложке: глазное яблоко и рыба. В биографии автора, напечатанной рядом, загнутой, сообщалось:

«Колин Хэйр, доктор философии, доктор естественных наук. Член Совета Британского психологического общества. Награжден Лондонским университетом медалью Карпантера за выдающуюся новаторскую работу. Считается ведущим британским специалистом по истолкованию снов, постоянно читает лекции в самых разных странах мира».

Сэм пролистала несколько страниц и перешла к указателю. Капюшон… Капюшон… «КАПЮШОН, см. Маска».

«Видеть во сне себя или других в капюшоне или в маске – предупреждение о возможном обмане вас кем-то, кому вы доверяете. Кроме того, может указывать на какую-либо особенность вашей личности».

И все. Она отыскала слово «цифры».

«Три: мужские половые органы. Отец, мать, ребенок. Святая Троица».

«Пять: плоть. Тело. Жизнь».

«Любые буквы алфавита означают приятные новости, ждущие вас в пути».

– Мамбо-джамбо [5] Мамбо-джамбо – языческий идол ряда племен Западной Африки. В переносном смысле – претендующий на многозначительность абсурд, за которым ничего не стоит. , – пробормотала она.

Некоторые люди способны решать кроссворды в газете «Таймс» за четыре минуты. Но только не она, вот уж никогда. Загадки. Головоломки. У нее всегда были с этим нелады.

Она услышала шум воды в радиаторе и почувствовала на шее резкий холодный сквозняк. И снова перепугалась, ощутив, как мурашки ползут по всему телу. Дверь комнаты щелкнула, приоткрылась немного и захлопнулась, потом снова открылась: щелк-щелк.

Справа от нее послышался более громкий щелчок, зеркальная дверца гардероба медленно распахнулась. Ее сердце бешено колотилось в груди, когда она, застыв от ужаса, пристально смотрела в темноту гардероба. Металлические вешалки позванивали друг о друга, мягко и мелодично.

Вверху, на потолке, послышался скрип дерева, потом еще, словно кто-то бродил по перекрытиям. Казалось, что вся комната оживала вокруг нее.

Сэм вышла на лестничную площадку, спустилась до середины лестницы, потом остановилась и внимательно посмотрела назад, стараясь успокоиться. Она все еще слышала перезвон вешалок, как будто там играли на музыкальных треугольниках.

– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. – Сэм лукаво посмотрела на Хэлен.

– Да, я поставила девятнадцать.

Длинный стол на козлах в обеденной комнате был накрыт яркой скатертью, а на ней девятнадцать бумажных тарелочек, желто-розовые салфетки и бумажные стаканчики в красно-синюю полоску. Стены украшены воздушными шариками и лентами, а на одной стене большой транспарант с надписью «С днем рождения, Ники».

– Очаровательно смотрится, не правда ли?

Голос Хэлен дрожал от волнения, и Сэм улыбнулась, довольная ею. Как хорошо, что Хэлен способна испытывать волнение от таких простых вещей. Сэм надеялась, что это чувство передается и Ники. Приятное чувство, старомодное и простое.

– Замечательно, – сказала она рассеянно, наблюдая, как Хэлен ликующе потирает руки и радуется, как ребенок.

По сути дела, она и была ребенком. Девятнадцать лет. Смешные, непокорные волосы, сильный северный акцент и куча суеверий. Во всем видит предзнаменования. Нельзя смотреть на молодую луну через стекло. Надо перевернуть деньги в своих карманах. В последний вечер месяца нужно сказать: «Серые зайцы», а поутру – «Белые кролики». Сэм немного нахмурилась. Хэлен, конечно, милая девушка, но надеюсь, она не собирается забивать Ники голову всевозможными страхами и ненужными угрызениями совести и не сделает из него чокнутого.

Вроде тех, кому снятся сны об авиакатастрофах.

Легкий ветерок коснулся ее лица, и она услышала, как ветер снова дребезжит оконными стеклами. Этот старый дом, казалось, пропускал сквозняки, как лодка, давшая течь. Она прошла по коридору, разглядывая по пути голые лестничные доски; может быть, покрытые толстым слоем пыли, они выглядели куда лучше, и следовало бы оставить все как есть. Она почувствовала запах горящих поленьев – в гостиной гудел и попыхивал разожженный камин.

Приехал Ричард, растопили камин, и вот уже дом, так пугавший ее, кажется уютным и родным, просто замечательным. Это ветер нагнал на нее страху, ветер и заработавшее отопление. Ведь дом пустовал пять лет, все здесь отсырело, поэтому он скрипит, трещит и издает странные звуки, а когда включили отопление, дерево стало просыхать. Ричард говорил ей это и раньше. Все объяснялось естественными причинами. Ну и прекрасно. А в спальне ее подвело воображение, виноваты только ветер и ее воображение да шорохи и скрипы просыхающего дома.