Питер Джеймс: В плену снов

Я многим обязан Джону Терли, литературному агенту, другу и «маяку» здравомыслия в пустынном хаосе, и моему редактору Джоанне Голдсуорти за ее поддержку, руководство и веру.

Многие великодушно помогали мне в поисках, тратя свое время и используя свой опыт. Более всего я благодарен доктору Дэвиду Стаффорд-Кларку, доктору Кейт Хёрн, Барбаре Гарвелл, доктору Роберту Моррису, Дэвиду Бергласу, Элеанор О'Кифф, Нони Рейнолдсу, доктору Дункану Стюарту, Лори Друри, Ричарду Ховорту, Чарли Эдмундсу, Питеру Ролингсу, Робу Кемпстону, Роджеру У. Муру, Майку и Салли Оливер, Серине Ларив, Беркли Уингфилд-Дигби и Кену Гранди (сходящим с ума по горам!), а также Эдинбургскому университету и Обществу по исследованию психики.

Также хочу выразить благодарность многочисленным читателям Homes & Gardens и Psychic News, ответившим на мои запросы по поводу опыта предчувствия; Hampstead and Highgate Express за их разрешение воспользоваться цитатами из статей о снах; Grafton Books за использование цитат из «Сонника» Тома Четвинда и Faber & Faber Ltd за цитаты из сборника стихов У.Х. Одена под редакцией Эдварда Мендельсона.

Я также благодарен матери и сестре и в особенности моему секретарю Пегги Флетчер за ее каторжную работу.

Глубокая благодарность моей жене Джорджине, исследователю, критику, профессиональному чтецу и руководителю моей работы.

П. Д.

Порыв ветра, резкий, как удар кнута, донес до нее отчаянный вопль. И хотя его тут же унесло прочь вместе с ветром, лицо девочки вспыхнуло ужасом, словно обожженное.

Она остановилась и прислушалась. Следующий порыв ветра сорвал с деревьев несколько ранних осенних листьев и погнал их вдаль через поле. Снова послышался вопль, леденящий душу, одинокий, страшный, пронзающий, как острый нож.

«Беги, – словно предупреждал он. – Уноси ноги, пока не поздно! Прочь!»

Мгновение Сэм колебалась. А потом стрелой ринулась на этот крик, позабыв о страхе, хотя была совсем маленькой, хрупкой девочкой, которой только исполнилось семь лет. Зачесанная набок темно-каштановая челка упала на глаза, она нетерпеливо отбросила ее и, споткнувшись о какой-то мелкий камешек, заковыляла по пыльной тропинке.

Остановилась, тяжело дыша, и внимательно огляделась вокруг; бурые борозды тянулись через бесплодное поле к рощицам, обступившим его по сторонам, амбар высился за воротами в дальнем конце поля. Девочка прислушалась к новому порыву ветра, но уловила чутким ухом только скрип дверных петель.

Она побежала еще быстрее, стараясь не споткнуться о лежащие на дороге камни и кирпичи, перепрыгивая через рытвины; песок струйками взлетал из-под ее ног.

– Сейчас-сейчас, – пробормотала она, замедляя бег и переводя дыхание, потом остановилась и нагнулась – завязать шнурок своей левой туфельки на резиновой подошве. И помчалась снова. – Уже близко, – подбадривала она себя. – Вон там, совсем близко.

Девочка остановилась в нерешительности перед амбаром Кроу. Какой темный, огромный и совсем заброшенный; створка двери выломана, и оттуда на нее глядела непроницаемая темнота. С подружкой туда можно было бы войти, но только не одной. Одной жутко. Она играла раньше поблизости от этого амбара, и у нее были там свои укромные уголки, но от самого амбара она старалась держаться на всякий случай подальше, как будто кто-то, затаившийся в темноте, мог выскочить и сцапать ее. Уцелевшая половинка двери покачнулась, и петли вновь застонали, словно раненый зверь. Над головой у девочки что-то стукнуло, потом еще раз, она отскочила в сторону, с трудом переводя дыхание, и увидела, что лист покоробившегося на крыше железа поднимается от ветра и с громким стуком падает.

Медленно и боязливо она шагнула в дверной проем – мимо створки из трухлявого дерева, мимо погнутого и заржавленного велосипедного колеса в эту черную тишину. Там стоял густой запах прелой соломы и противный, застоявшийся запах мочи. Пахло и еще чем-то непонятным, чем-то таким, что заставило ее тельце съежиться, ей захотелось повернуться и убежать, она почувствовала незнакомый и пугающий привкус опасности.

Ей показалось, что услышанный вопль все еще эхом отдается где-то здесь, внутри. Она осмотрелась, с трудом различая во мраке пустое корыто, допотопную молотилку и железяку от старого плуга на полу в пыльном луче света. К сеновалу была приставлена складная лестница. Девочка вглядывалась в сплошную темноту и вдруг услышала неясный шум, доносящийся сверху, и какой-то легкий шепоток.