Питер Джеймс - В плену снов

Она в ужасе завертела головой по сторонам. Послышались характерные, энергичные звуки, словно кто-то накачивал резиновую лодку, странное, мучительное пыхтение, а потом низкий жалобный стон:

– Не-ет.

И снова энергичные звуки.

Сэм подбежала к стремянке и стала карабкаться наверх, словно не замечая, что лестница прогибается, ходит ходуном и в любой момент может сложиться. Она даже перестала думать о темноте, в которую ей предстояло шагнуть. Добравшись до верха, выползла на грубый деревянный настил, покрытый густой пылью, и лишь поморщилась, когда ей глубоко в палец вонзилась заноза.

– Нет! О-о-о! Нет! Ну пожалуйста, нет. Пожалуйста…

Голос затих, и слышалось только прерывистое дыхание.

Девочка вновь услышала ритмичные звуки, теперь они стали куда громче, к ним добавлялось еще и какое-то ритмичное сопение. Незнакомая девушка умоляла, тяжело дыша:

– Перестань. Пожалуйста, перестань. Ну пожалуйста, перестань. Нет. О-о-о-у… О-о-о-у…

Рука Сэм наткнулась на что-то круглое и твердое, похожее на ощупь на пластмассовый выключатель. Она потянула за шнур, и низко над головой вспыхнула голая лампочка. Девочка прищурилась и увидела прямо перед собой высоко уложенные тюки соломы, а между ними узкую темную брешь вроде коридора.

На мгновение наступила полная тишина. Затем послышался жалобный плач, который резко оборвался. Трясясь от страха, девочка медленно, словно следуя за собственной тенью, двинулась между тюками сухой, едко пахнущей соломы, громоздящейся до потолка. Она осторожно ступала по настилу, пока ее тень не слилась с окружающей темнотой.

Послышался новый тяжкий вздох прямо перед ней, и потом непонятный, механический звук, и снова страшный вздох, растаявший в полной тишине. Сэм замерла, сердце ее бешено колотилось, она будто окаменела, когда какая-то фигура поднялась из темноты и, спотыкаясь, пошла на нее, протягивая к ней руки. Девочка медленными шажками попятилась, нащупывая доски под ногами, дрожа и цепляясь за колючую солому, чтобы не упасть. Она пятилась и пятилась, не отрывая взгляда от фигуры, которая приближалась из темноты, и с каждым шагом она видела ее все отчетливее.

И вот девочка поняла: не тень скрывает лицо этого человека, а черный капюшон. Капюшон с прорезями для глаз, носа и рта. Увидела она и руки. Правая была изуродована, всего с двумя пальцами – большим и мизинцем – и тянулась к ней, словно клешня.

Она споткнулась и упала навзничь, прямо там, под лампочкой. Перевернулась, вскочила на ноги и метнулась было назад, но снова споткнулась и услышала громкий треск: ее нога провалилась сквозь трухлявый пол.

– Ну, ты, маленькая сучка! Какого хрена ты здесь делаешь?

Она почувствовала его руки на своей шее, страшная клешня оказалась невероятно сильной, как стальная. В лицо ей ударил удушливый смрад лука и застарелого пота, будто он неделями копился в его одежде и теперь вырвался наружу; запах лука был таким резким, что ее глаза заслезились.

– Я… я тут была… – Она замерла, когда живые тиски сжались на ее шее, сдавливая горло, резко дернулась назад, он споткнулся, и они вместе рухнули на пол. Спину пронзила мучительная боль, но девочка почувствовала, что освободилась. Она услышала его сопение, перевернулась и с усилием приподнялась. Но тут же он сгреб ее за свитерок, потянул, она изогнулась, пытаясь вырваться, а потом снова упала.

Попробовала встать, но он схватил ее за плечо, развернул, лег на нее, зажав коленями, крепко придавил – в лицо ей ударило знакомое уже зловоние, запах мерзкого лука, вроде тошнотворного теплого ветра.

– Любишь, когда тебя трахают, а, малюточка? – Он расхохотался, а она уставилась на его черный капюшон, ярко освещенный лампочкой. Сквозь щелочки-прорези она видела яркий блеск его глаз и гнилые щербатые зубы. Он отклонился назад, дергая ремень, чтобы расстегнуть его. Отстающий, покоробленный кусок железа приподнялся на крыше от ветра, лишь на мгновение впустив дневной свет, а потом с громким лязгом опустился назад. Мужчина глянул вверх, и Сэм мгновенно вцепилась ему в лицо, стараясь попасть пальцами в глаза. Пальцы ее левой руки погружались все глубже и глубже, куда глубже, чем это казалось возможным, и она почувствовала под ними что-то отвратительно сырое, студенистое, а потом она услышала легкое дребезжание на полу, словно по нему катился маленький мраморный шарик. Удар обрушился на ее щеку.

– Ах ты, маленькая сучка, проклятая, что ты делаешь?

Она посмотрела вверх, дрожа от ужаса, отдернув руку от слепой глазницы, сырой, красной и слезящейся. Сквозь прорези капюшона было видно, как брови у него сошлись на переносице. Сэм почувствовала: он отклоняется, шаря вокруг себя, и, воспользовавшись этим, высвободила ногу, что было сил лягнув его в лицо. Он резко мотнул головой, врезавшись в лампочку, та разлетелась вдребезги, и они оказались в полной темноте. Сэм откатилась в сторону, лихорадочно рванувшись к люку, но он опять поймал ее, отшвырнул назад и прыгнул на нее. Она лягалась, верещала, билась, молотила кулаками – его дыхание становилось все ближе и ближе, пока лицо не оказалось совсем рядом. И тут внезапный луч света – наверное, отстающий кусок железа снова приподнялся – ярко осветил его красную невидящую глазницу.