Александр Молчанов - Газетчик

В ледяную воду никто лезть не хотел. Ждали, пока подгонят лодки и баграми прощупают дно.

Все это заняло часа три. Все это время Андрей стоял на берегу и дрожал от холода. Наконец к нему подошел Пшеницын. В руках у Пшеницына был термос.

— Спасибо, — сказал Андрей, принимая дымящийся стаканчик.

— Ты точно запомнил записку? — спросил Пшеницын.

— Да.

— Жаль, что она не сохранилась.

— Какая разница. Я же ее видел.

Пшеницын поморщился.

— Могут быть варианты.

— Я слышал об этой Пергамент. Она действительно такая мегера?

— От кого? — Пшеницын посмотрел на него. — Подлить еще?

— Да. Что?

Пшеницын налил в его стаканчик дымящейся бурды, которую язык не поворачивался назвать кофе.

— Говорю, от кого слышал.

— Я сейчас живу у Кораблева. Он рассказал свою историю.

— Понятно. Будешь писать об этом?

Андрей пожал плечами.

— Кораблев пристрастен. Мне нужно другое мнение. А еще лучше — поговорить с самой Пергамент.

— Не знаю, что он тебе сказал насчет нее, но он тебя обманул.

— В смысле?

— Он тебе говорил, что она мегера?

— Вроде того.

— Он врал. Она тысяча мегер. Мегатонна мегер в одном мерзком старом теле.

— Понятно. Но не это сейчас главное.

Пшеницын взял у него пустой стаканчик.

— Иди домой, не мерзни здесь. Если понадобишься, вызовем.

— Подожди, — сказал Андрей. — Я хочу кое-что показать.

— Что?

— Посмотри.

Андрей подвел Пшеницына к берегу и показал следы.

— Вот здесь нога сумасшедшего парня, который бегал с палкой.

— Осторожно, не затопчи.

— Вот мои следы.

— Вижу. Нужно будет, кстати, сделать снимок твоей подошвы, чтобы зафиксировать картину на месте происшествия.

— Вопрос: где следы Нины, если она действительно утопилась?

— Слушай, она пропала четыре дня назад. Следы засыпало снегом.

— Нет. Если бы платье оставили здесь четыре дня назад, его наверняка кто-то бы заметил. Место людное, народ постоянно ходит к мосту.

— Логично.

— Я начал искать следы и вот что нашел.

Андрей подвел Пшеницына к тропинке метрах в пятнадцати от реки.

Рядом с тропинкой в снегу были видны несколько вмятин.

— На что это похоже?

— Например, шел по тропинке один человек, встретил другого, решил его обойти.

— Нет. Смотри: одна нога так, вторая вот так. Вышел сюда, встал вот так. И сделал вот так. Видишь?

Андрей встал рядом со следами и показал, как будто человек сильно махнул рукой вперед, так что его передняя нога при этом глубоко вдавилась в снег.

След, который оставила нога Андрея, был похож на тот, что рядом с тропинкой.

— И что это значит?

— Кто-то пришел сюда сегодня утром и, стоя вот здесь, закинул платье Нины на берег.

— Зачем такие сложности?

— Разве не понятно? Чтобы мы не нашли его следы.

— Думаешь, кто-то водит нас за нос?

— Я в этом уверен. Кто-то пытается убедить нас, что Нина утонула.

— Кто?

— Кто-то, кто знает, где она на самом деле.

Пшеницын посмотрел на вмятины.

— Я доложу начальству. Но по этим следам мы никого не найдем. Что, у всего поселка снимать отпечатки обуви?

— Не нужно у всего поселка. Достаточно снять отпечатки обуви у Алексея Зуева.

Пшеницын так и впился взглядом в Андрея.

— Ты думаешь, это он?

— Я сам с ним поговорю. Заодно посмотрю, какая у него обувь.

— Подожди, — сказал Пшеницын, — не уходи пока. Дождемся, пока дно проверят.

— Ты же мне сам только что предлагал уйти.

— Вдруг ее найдут в реке?

— Не найдут, Паша. Ты же знаешь, что ее там нет.

— Ничего я не знаю, — неожиданно сердито сказал Пшеницын.

— Смотри.

Пшеницын обернулся. Лодки пристали к берегу. Рыбаки с баграми вышли на берег.

— Они ничего не нашли, — сказал Андрей.

На берегу больше было нечего делать.

Андрей хотел идти в школу и попробовать разыскать там Алексея Зуева, но тут к нему подошел Ситников и сказал, что его белую «Ниву» угнали от гостиницы и бросили рядом с гаражами на окраине поселка. Пшеницын, который старался держаться поблизости, услышал и вызвался проводить Андрея к гаражам.

— Боишься, что я увижу что-нибудь лишнее? — усмехнулся Андрей.

— Береженого бог бережет, — неопределенно сказал Пшеницын, — а небереженого конвой стережет.

— Терпеть не могу весь этот лагерный фольклор.

— И меня тоже терпеть не можешь?

Андрей остановился и посмотрел на Пшеницына. Тот смотрел насмешливо, но в глазах его горела самая настоящая ненависть. Андрей чувствовал, что Пшеницын ищет повод, чтобы сорваться.