Александр Молчанов: Газетчик

За спиной Алексея появилась высокая девушка в темно-зеленом платье. В руках она держала сине-золотой учебник Эккерсли по английскому языку.

— Здравствуйте, Вера Александровна.

— Привет, Нина. Как хорошо, что я тебя дождалась. Деньги за август отдам.

Нина пожала плечами.

— Можно было через Алешу. Спасибо, конечно.

Вера достала из сумки кошелек, отсчитала несколько купюр и положила на кухонный стол.

— В августе у вас восемь занятий было, правильно?

Нина стояла у двери, не отвечая и не подходя к столу. А Алексей как ни в чем не бывало прошел по кухне и по-хозяйски заглянул в кастрюлю на плите.

— Наверное, — сказала наконец Нина. — Не помню.

— Пообедайте. Там суп и котлеты на сковородке. Что в школе интересного?

— А что там может быть интересного, в этой дурацкой школе? — пожал плечами Алексей. — Мам, ты нас задерживаешь.

И Алексей, и Нина явно ждали, что Вера уйдет. Но она почему-то не уходила. Сама не могла себе объяснить почему. Вроде все прояснилось. Все ее подозрения, что Алексей на самом деле не занимается английским языком с Ниной Шаровой из 11-го «Б», а деньги, которые выделяются из семейного бюджета на неправильные глаголы и сложные времена, Алексей и Нина просто делят пополам, — все эти подозрения не подтвердились. Вот Алексей, вот Нина. В руках у Нины учебник Эккерсли. Вроде все идет по плану. Но что-то в этой картине тревожило Веру, и она не могла объяснить, что именно.

— Как там Анатолий Аркадьевич Мокин поживает? — Вера упорно пыталась продолжить разговор, который никак не хотел завязываться. — Нина, он у вас тоже преподает?

— Да, Вера Александровна, историю.

— Интересно?

— Ну так. Вчера Ницше нам читал.

— Кого?

— Ницше. Философа.

— Зачем?

Нина пожала плечами:

— Не знаю.

— Интересно?

— Ну да. О том, что человек — только переходная ступень между животным и сверхчеловеком.

— И что ты об этом думаешь?

— Ма-ам, — заныл Алексей, — нам заниматься надо, а мне потом еще уроки делать. Время тикает.

— Подожди, — отмахнулась Вера, — мне просто интересно, зачем школьникам читать Ницше. Это что, есть в школьной программе?

— Я не знаю, — сказала Нина, — но мне кажется, в этом есть смысл.

— Какой? Насколько я помню, Мокин — историк. Он должен учить вас истории.

— Он говорит, что история никого ничему не учит. И учить ее нет никакого смысла. А вот стремиться стать сверхчеловеком — в этом смысл есть.

— Бред, — решила Вера, — совсем дед из ума выжил. Страна летит в пропасть, а он детям фашистскую литературу читает. Я подниму этот вопрос в РОНО.

— Не надо, Вера Александровна, пожалуйста, — попросила Нина, — мы его любим.

— Кого, Ницше? — не поняла Вера.

— Анатолия Аркадьевича.

Алексей взял из рук Нины учебник, отодвинул стул, сел за стол и с деловым видом стал листать страницы, давая понять, что разговор окончен.

— Ладно, занимайтесь, — махнула рукой Вера. Через секунду хлопнула входная дверь.

Вера вышла из дома. В ее душе царило смятение. Читать Ницше детям, это надо же додуматься! Вера никогда не читала Ницше, но в самой этой фамилии было что-то фашистское, пугающее. Понятно, в стране сегодня такой беспредел, что никто ни за что не отвечает. По телевизору ток-шоу о сексе, на прилавках книги, которые много лет были запрещены. Хотя с начала перестройки прошли уже годы, Вера никак не могла привыкнуть к переменам. Для нее все произошло слишком быстро. Или, может, слишком долго она прожила в мире ограничений и запретов.

Возле дома на скамеечке сидела Алена Игоревна Сторожева, известная всему поселку как Сторожиха.

— Здравствуйте, Алена Игоревна, — сказала Вера, проходя мимо.

— Подь-ка сюды, — велела Сторожиха.

— Алена Игоревна, я на работу опаздываю.

— Подь сюды, я сказала.

Вера подчинилась. Сторожиха кивнула на скамеечку рядом с собой.

— Присядь-ка.

Спорить было бесполезно. Вера села.

— У меня только три минуты. — Она посмотрела на часы. До конца обеденного перерыва оставалось семь минут. Если через три минуты ей действительно удастся уйти, за оставшееся время она успеет добежать до администрации. Опаздывать Вера не любила.

— Ты видела, Нинка Шарова с твоим Алексеем ходит?

Вера махнула рукой.

— Да при чем тут ходит? Она с ним английским занимается. Леше через год поступать, а он в английском ни бе, ни ме, ни кукареку.

— Смотри, Верка, потеряешь парня. Парень у тебя хороший, а Нинка эта — порченая.

— Ой, давайте не будем! — Вера вдруг рассердилась и встала.