Полина Дашкова - Приз

— Лена! Дай телефон! — выпалила Анастасия Игнатьевна.

— Случилось чего? Орешь, как оглашенная, — хозяйка зевнула и сдернула с веревки цветастый ситцевый халат.

— Случилось! Дай телефон, «скорую» надо вызвать!

— Батюшки! А с кем плохо-то?

— Потом, Лена, потом все объясню.

Но Лукьянова была женщина любознательная. Ей стало до смерти интересно, для кого это одинокая соседка Настя Кузина собирается вызывать «скорую», да еще так срочно, что не может добежать до своего медпункта, где есть нормальный, бесплатный телефон. Она умудрилась задать Анастасии Игнатьевне дюжину вопросов прежде, чем призналась, что ее мобильник отключен за неуплату.

— А вообще, «03» набрать можно, — вспомнила она, не желая отпускать соседку, поскольку так и не услышала никакого внятного объяснения, — я в инструкции читала, если деньги кончились, все равно милицию, пожарников и «скорую» вызывать можно.

Настя ее не дослушала, умчалась, чем озадачила соседку еще больше.

Владельцы второго мобильника уехали в Лобню, на рынок, поскорей продать мясо забитого кабанчика. Он захворал. Пришлось забить, хотя при такой жаре мясо сразу портится, тем более электричество выключали, и холодильник долго не работал. Все это рассказала Насте бабка Клавдия, глухая, но говорливая до безобразия. Настя надеялась, что соседи оставили телефон дома, но только потеряла время, ибо Клавдия все равно не поняла, чего от нее хотят.

Оставалось бежать в медпункт. От духоты кружилась голова, и тяжело стучало в висках. Она не могла простить себе, что слишком легкомысленно отнеслась к состоянию девочки, которую подобрала ночью на кладбище. Действительно, при чем здесь милиция? Человека с такими ожогами, с афонией, с высокой температурой надо отправлять в больницу. Но не в местную. Там нет ни лекарств, ни оборудования и могут только навредить. Везти девочку надо сразу в Москву. Там и личность ее установят, может, родственников найдут.

Вызывать «скорую» по «03» Настя собиралась только в крайнем случае, если не сумеет дозвониться своей старой знакомой, Веры Агаповой, с которой вместе заканчивала лобнинское медучилище. В отличие от Насти, Вера стала учиться дальше, поступила в институт, потом в ординатуру и теперь заведовала отделением экстренной хирургии в Шестой клинической больнице.

Настя не сомневалась, что Вера все организует быстро и толково и обожженная девочка попадет в хорошие руки.

За гостиничным завтраком Григорьев встретил Кумарина.

— Как успехи? — спросил он нетерпеливо.

— Никак.

— То есть?

— То есть пока ничего конкретного, — Григорьев зевнул, разрезал булочку и принялся намазывать ее маслом.

— Но вы вернулись только утром. Вы провели там всю ночь.

— Да. Вернулся утром, лег, думал, усну, как убитый, но не смог. Вот, пришел завтракать. Чувствую себя отвратительно.

— Рассказывайте! — Кумарин залпом выпил апельсиновый сок, скрутил трубочкой тонкий ломтик сыра и отправил в рот.

— Что именно? — спросил Григорьев и опять зевнул.

— Все. Весь ваш разговор, от слова до слова.

— Главы из романа Рихарда Мольтке «Фальшивый заяц» тоже пересказать?

— Не надо, — Кумарин помотал головой и добавил себе сливки в кофе, так много, что полилось через край.

Григорьев задумчиво жевал булочку и щурил сонные глаза.

— А зря. Этот мальчик, Рики, очень забавный тип.

— С каких это пор вас стали забавлять юные голубые проститутки? — противно улыбнулся Кумарин.

— Почему вы так неуважительно отзываетесь о человеке, которого никогда не видели? — спросил Григорьев, наблюдая, как с донышка чашки капает на светлые брюки Кумарина кофе со сливками — Мольтке писатель, весьма состоятельный господин, несмотря на юный возраст. У них с Рейчем все общее, включая недвижимость и банковские счета.

— Даже так? — Кумарин шевельнул бровями, поставил чашку, поморщившись, промокнул салфеткой пятно на брюках. — Вы хотите сказать, Генрих Рейч совсем свихнулся на старости лет?

— Есть немного. Он всю ночь читал мне лекцию о Третьем рейхе. Он пока не спешит узнать, что мне от него нужно, зачем я к нему явился. Говорит сам, очень много говорит, в основном о Третьем рейхе, о Гиммлере, Геббельсе, Бормане, о том, что это все до сих пор живо и способно возродиться, причем не где-нибудь, а в России.

— Ох, бедные мы несчастные, вечно балансируем на краю пропасти и гуляем по лезвию бритвы! — Кумарин ухмыльнулся, покачал головой. — Мало нам кризисов, парламентской бестолочи, олигархов, коррупции, Чечни. У нас теперь еще и фашизм зреет. Какие же, интересно, он приводил аргументы?