Скотт Вестерфельд - Городской охотник

Мы с топотом помчались вверх по ступеням, причем Джен постепенно отрывалась от меня, а лысый бугай, судя по звукам, не отставал. Я бежал вслепую, хватаясь для ускорения руками за грязные перила и отталкиваясь от стен, когда пролеты поворачивали по часовой стрелке. Каждый шаг отдавался болью в подвернутой лодыжке.

После четвертого этажа я уже задыхался, а преследователь сократил разрыв и, как я теперь слышал, даже не запыхался.

На последнем пролете пальцы догонявшего ухватили мою лодыжку, но соскользнули; хватка оказалась недостаточно сильной, чтобы меня опрокинуть.

Я выскочил наружу, моргая, ослепленный солнцем, и тут меня шарахнула мысль: чтобы удрать, нужно еще попасть на соседнюю крышу, которая на шесть футов выше этой. Правда, Джен туда уже взобралась — не иначе как завязанные солнечными лучами шнурки прибавляли ей скорости и прыгучести.

— Хантер, пригнись! — крикнула она.

Я тут же согнул ноги.

Самые крутые кроссовки в мире, связанные шнурками, пролетели над моей головой, вращаясь как бумеранг. Я услышал вскрик и глухой удар — пара обмоталась вокруг ног громилы, и он грохнулся на крышу, словно мешок с картошкой.

Если бы это не произошло так молниеносно, я бы наверняка крикнул:

— Спасай не меня! Береги обувку!

Вместо этого я вскарабкался вверх по стене и увидел, что Джен уже дергает дверь на лестницу.

— Заперто! — крикнула она, помчалась дальше и пропала из виду, спрыгнув на крышу следующего здания. Я, прихрамывая, силился поспеть за ней.

Через три крыши мы обнаружили открытую дверь на лестницу, спустились на улицу и поймали такси.

Там-то я и понял, что где-то в темноте обронил свой телефон.

— Телефон!

Это была обычная реакция паники: меня как током ударило. Я застыл на заднем сиденье такси, лихорадочно шаря в карманах, словно он мог затеряться среди всякого мусора и мелочи. Но, увы, я мог хоть дырки в карманах пальцами прокрутить — на волшебное появление моего замечательного финского телефона рассчитывать не приходилось. Он исчез.

— Потерял?

— Ага.

Я вспомнил, как торопливо взбирался по лестнице, цепляясь за все, что попало. Точно, руки у меня были пустыми. А телефон в карман я так и не положил.

— Черт, я надеялась, что ты сфоткал того типа.

Я недоверчиво посмотрел на Джен.

— Не совсем. Я как-то больше думал о том, чтобы убежать.

— Ну конечно. Удрать было на первом месте. — Она ухмыльнулась. — Бегать — это в струю, значит, и удирать — тоже.

На моем лице изобразилось несогласие.

— Да ладно, Хантер. Ты ведь не против немного побегать?

— Я не против того, чтобы побегать. Но против, чтобы удирать, спасая свою жизнь. В следующий раз, когда соберемся вламываться, куда не положено, давай просто…

— Что? Сначала проголосуем?

Я глубоко вздохнул и постарался успокоиться под ритм покачивающейся на ходу машины.

— Ладно, замяли. — Потом из меня вырвался стон: — Ох, блин! А ведь я сделал снимок тех кроссовок.

— Блин! — согласилась она.

Мы помолчали, размышляя о спокойном, гармоничном совершенстве, которое нашло свое выражение в этой обуви.

— Они не могли быть такими классными, как это нам запомнилось, — буркнул я.

— Хорошая попытка утешиться. Но они такими были.

— Вот дерьмо!

Я снова проверил карманы. Пусто.

— Ни телефона, ни пары, ни Мэнди. Полный облом.

— Не совсем, Хантер.

Джен вытащила телефон, такой же, как мой, только другого цвета.

Ну конечно, телефон Мэнди! У нее была та же модель, что и у меня, только в красном прозрачном футляре. Она была первопринявшей, рьяно обзаводилась последними новинками, но при этом, как и я, держала навороченную трубку не только для понта, но и для бизнеса. Как раз вчера я отправил ей снимок шнурков Джен.

— Что ж, это уже кое-что.

Джен кивнула. Из чужого телефона можно много чего узнать.

Она принялась прокручивать меню, щурясь на светящийся экран. Я невольно ежился под звуками нажимаемых кнопок, ощущение было такое, будто роешься в чужих карманах.

— Может, позвонить в полицию или что-то в этом роде?

— И что мы им скажем? — спросила Дженни. — Что Мэнди не пришла на назначенную встречу? Ты что, не смотришь полицейских сериалов? Она — взрослый человек. Ее нельзя считать пропавшей до истечения двадцати четырех часов.

— Но мы нашли ее телефон. Разве это не наводит на подозрения?

— Может, она его потеряла.

— А как насчет того лысого, который гнался за нами? Как насчет обуви?