Сергей Разбоев: Воспитанник Шао.Том 1

— Эта страна не для практики перед очередным назначением.

— Интересно. Вы, наверное, настойчиво ожидаете, что нужные превращения сами произойдут по прихоти неудобных китайцев?

— В основном, да. Страну практически невозможно взболтнуть внешними усилиями. Видите ли, сэр, Китай — страна сплошных националистов. Неразумное воздействие со стороны в свою очередь вызывает негодующую реакцию самих ответственных чиновников.

— Полковник, надеюсь, никто не советует вам действовать неразумно.

— Спешка, это уже неразумно.

— Вы брыкаетесь.

— Только полемизирую, сэр.

— Значит, вы недостаточно хитро и умело готовите свои ходы. Меня не беспокоит судьба исчезнувших агентов. Кто хочет жить, вывернется из любой ситуации.

— Но мы сумели сохранить втайне направленность нашей миссии. Поэтому мы еще в пути.

— Это деталь. Сейчас, в разгар общей неразберихи и хаоса в Поднебесной, нужно торопиться. Самос время именно сейчас поддержать китайских лидеров не только нашими витринными возможностями идеологии, но и сугубо материальными: подачей тех фактов и факторов, которые бы недвусмысленно способствовали сближению наших позиций как на международной арене, так и во взаимоотношениях от спецслужб до департаментов различных инстанций. Не мудрено, правда.

— Сэр, по этому пути мы и идем, не сворачиваем.

— Может быть. Но что-то слишком незаметно даже для нас, ваших непосредственных начальников, внимательно следящих за событиями в Китаe.

— Сэр, мы не обходим стороной ни один из названных пунктов. По возможности, в каждом городе, доступном для нас, создаем зеркало наших успехов. Такие города, как Шанхай, Гонконг, Гуанчжоу полностью нами завитринены.

— Для такой обширной и шумной страны это капля, иссыхающая на сильном ветру.

— Наши возможности сильно ограничены в этой стране.

— Выискивайте их. В этом суть работы большого разведчика.

— Найдем ли мы второго такого Теневого? Пусть он греб много, но он и дело делал.

— Не кручиньтесь. Не один он падкий на деньги.

— Но не каждый в достаточной степени прозорлив и осторожен.

— Когда человек получает большие деньги за дело, ум его становится стократ острее, проницательнее. Это свойство больших сумм.

— Но они же и делают иного глупее худородного осла.

— Только осел в такой большой стране может найти осла.

— Только осел может послать осла в такую страну.

— Не принимайте буквально, сэр Маккинрой, больно вы в боксерскую стойку становитесь.

— Это Китай.

— Неужели больше ничего нельзя добавить к сказанному?

— Только время. За слово никто ответственности брать не будет. Нам нечего предложить Срединной. Мы с краю по отношению к ней.

— Больно мне это сознавать.

Сутки спустя. Штат Делавэр.

Средневековый, с высокими башнями французский замок-крепость в глубине густого ухоженного леса. Тишина. Покой.

Гостиная…

Кабинет…

Господин с довольными, но придирчивыми глазами…

Сейчас он… заинтересован.

— Сэр Маккинрой, вы бы мне удружили несколько фотографий этих монахов и воспитанников. В них иного глубокого и именно человеческого. Знаете, когда встречаю или читаю о таких людях, мне спокойнее за человечество. Все же мы страшная цивилизация. Фантасты придумывают о далеких мирах, катаклизмах, а мы наяву мудрим о способах самоуничтожения. И все это как-то само собой разумеющееся. Вам не становится хоть иногда страшно за род человеческий?

— Становится, сэр. Поимев дело с такими любителями огня, как Динстон, не на шутку тревожишься.

— Что Динстон? Солдафон, не допущенный к штабу. А то ведь есть и повыше, куда влиятельнее его, даже в наших сферах, которые, кроме, как голой атаки, ничего искуснее не разумеют. И это люди с изысканнейшим образованием. Дико и грустно. А по ночам ужас пробирает, когда подумаешь, что наши коллеги решатся на глобальную войну. Неужели пресыщение должно привести к голоду? Голоду в умах, настроению к жизни? Как все глупо кругом. И это джентльмены, которым за восемьдесят, которые просто обязаны в свои годы мыслить критериями жизни. Ничего не хочу, хочу, чтобы только род человеческий продолжался вечно.

Маккинрой тактично помалкивал. Скоро лиричный монолог девяностолетнего джентльмена иссяк, и он, разглядывая золотой подсвечник, неторопливо спросил:

— Ну, а как ваши прямые дела, юноша, вы ведь так еще любите хвататься за все сразу. Вам еще нет пятидесяти. Мальчишка.

Маккинрой сдержанно улыбнулся.