Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1

Хан ткнул карандашом в землю. Глаза его расширились.

— Идиоты!! — ошарашенно вскрикнул он. — Ну и Чан. Ну и нюх. Неужели этих негодяев решил натравить на меня? Засек или догадывается. Каков, хитрец. Я тебе устрою пикник на природе, товарищ из центра. Не ту карту передергиваешь.

Снова расправил карту на земле.

Он успеет. Успеет наказать веселых парней из Шанхая и встретить воспитанника. Син поведет его по новому пути. Это даст пару часов выигрыша по времени. Его группа южнее Руса. Силы Чана севернее и западнее.

С этими конкретными мыслями двинул Хан свою группу навстречу ночи.

Свежело. Рваные тучи испуганно метались над головой. Вершины гор мощно покачивались в такт дуновениям ветра. Грозно опускалась темень.

— В дороге все решится, — подтвердил свое рискованное решение Хуа.

* * *

Прошло несколько часов, Рус выспался, почувствовал себя гораздо легче. Исчезла тяжесть в голове, тело стало свободнее. Прошли мрачные мысли. Болезненная хандра и меланхолия ослабли.

Он отдохнул. Еще раз вынул бережно хранимую корочку-весточку, уточнил путь дальнейшего следования.

Сейчас он знал, что делать и куда идти. По-боевому настроился, осмотрел местность, насколько схватывал глаз.

Острым зрением придирчиво ощупывал кусты, деревья, камни, склоны гор. Вроде ничего подозрительного. Но, следуя наставлениям и выработанной осторожности, в светлое время суток двигался только лесом, кустарником.

Местность впереди лежала холмистая, щедро покрытая лесом. Но уже за ними виднелись в отдалении вершины мощных горных систем. Здесь же лесная жизнь билась своими ритмами и периодами. Леса на склонах перемешивались с кустарниками, отдельно лежащими валунами, нагромождениями камней.

Через четыре часа пути вышел на край леска. Взобрался на самое высокое дерево. Просмотрел путь, по которому предстояло пройти. Сам он находился в стороне и выше небольшой долины. Внизу, у ручья, находилось несколько фанз, дорога. Местность сравнительно ровная. Но именно потому, что она хорошо просматривалась, не пошел по ней.

Сейчас, вглядываясь в ручей за деревней, различил, что в приподнятой части местности, в кустарнике, находились люди. Если бы шел у ручья, не заметил бы засаду. Отсюда же, с высоты, ясно различил в углублении кустов копошение.

Рус задумался.

Невозможно пробраться сквозь все пикеты и засады незамеченным. Стоит ли двигаться дальше? Днем видно далеко, ночью самому можно нарваться на засаду. И вообще, если на пути появились солдаты, значит он виден. Что дальше? Сколько постов? Без помощи не пройдешь. Возвращаться некуда. Где финал его и так слишком затянувшегося пути? Скоро ли конец?

Не зная, что предпринять, Рус пробрался ближе к дозору. Расположился выше так, что иногда до него доносились обрывки фраз. Внимание его привлек небольшой полевой бинокль на треножнике, в который солдаты иногда поглядывали, осматривая местность.

Излишняя осторожность но помешала. Солдаты поглядывали именно на те участки, которые легко просматривались, и не затрудняли себя черновой работой по слежению за подлеском на склонах холмов.

Скоро Рус знал, что пикет третьи сутки здесь, что служащие по глотку сыты сухим пайком, что утром ожидают смену. А также понял, что солдаты в основном не его выглядывали, а как бы не приблизился незаметно проверяющий.

Надо ждать утра.

Вокруг было тихо. По-кладбищенски спокойно и уныло. Солнце мерно спускались за горы. Ночь пришептывала успокоительный байки, тревожным одеялом темноты укутывало землю. Далекие мигающие звезды с жалостью поглядывали на одинокую землю, которая со дня образования еще не видела ни тишины, ни покоя. Мерцающий отсвет далеких миров касался земли, растворялся в ней. Слишком слаб он. Слишком слабы и глухи люди. Непомерно горды в своем многочисленном одиночестве. Ни во что не ставят жизнь, в таких муках и бореньях обретенную за недолгий вселенский век природой.

* * *

Чанy не сиделось. Сумасбродные мысли предполагаемого с каждой минутой наваливались такой плотной массой, что он чумно встряхивался, вскакивал со стула, как с больной занозы. Ходил вдоль и вокруг походного шатра, сжимая в руках депеши. В голове роились двоякие мысли. Может, оно и к лучшему, a может… Хоти рассуждать на эти банальные, до идиотизма бесполезные темы ни к чему, все же чувство личной удовлетворенности, что интуиция не подвела, и то, что действия согласовывались с логикой знания монахов, брало верх, окрыляло, давало силу уверенности. Теперь он убежден: в Пекине больше его никто не знает о монахах, как о полувоенном формировании. Есть, конечно, наветренный бугорок в лице майора Виня, но это до поры. Полковник найдет предлог, чтобы этот выскочка, приспешник Теневого, не мешал ему и не мог служить доносчиком для сильных противников Чана. У майора немного шансов выйти невредимым из возможной стычки с монахами. Хотя такие трусы, как майор, всегда находят веские причины обойти район боевых соприкосновений.