Потихоньку, шаг за шагом, с короткими остановками, они дошли до того места, где была оставлена сумка с вытряхнутым из нее содержимым.
Ее вид не вызвал у девушки никакой реакции. Она не проявила ни малейшего желания поднять ее. Пришлось Шону самому, одну за другой, собрать в сумку все вещи. Дойдя до разбитого флакончика с духами, он вопросительно взглянул на нее:
— Это не нужно, да? — И столкнул осколки с парапета.
Девушка промолчала. Словно не знала, о чем речь. А если и знала, не обратила внимания.
Он вспомнил о странствующих банкнотах, которые подобрал на тротуаре, вытащил их из кармана и добавил к остальным.
Разбитые часы, от которых осталось одно название, протянул ей.
Она взглянула на них с каким-то тупым удовлетворением и выдохнула:
— Хоть их я заставила остановиться. — Ее ресницы дрогнули. Она, видимо, сдержала острое желание взглянуть на небо. — А этим хоть бы что!
Незнакомка вернула ему часы, совершенно равнодушно, как будто они принадлежали кому-то другому, а ее попросили только взглянуть на них. Шон раскрыл ладонь, и они скользнули в сумку, сверкнув напоследок лучиками бриллиантового пояска.
Ну вот и все. Шон закрыл сумку и протянул девушке.
Взять ее она не проявила желания. Прежнее стремление избавиться от всего лишнего было, вероятно, еще сильно в ней, не важно, сколько прошло времени.
Ему пришлось проявить настойчивость:
— Но она же вам еще понадобится!
— Нет, — кротко ответила она. — Но раз уж вы настаиваете…
И сунула сумку под мышку — многие женщины, он видел, носили сумки именно так.
И тут Шон задал ей вопрос… и тотчас пожалел об этом. Вопрос прозвучал по-дурацки. Он получился еще более дурашливым, чем тот, первый, обращенный к ней на мосту.
— Ну что, вы все взяли?
Его слова прозвучали так, будто он оказал ей услугу при посадке в автобус или на поезд: что ж, бывает, вышла не на той станции или остановке и он помогает ей уехать.
— Да, — ответила она, — все на месте. Часы, кошелек, моя жизнь и мой ад.
Он ощутил укол от ее слов, но решил промолчать, что бы она ни говорила — ей никого не убедить в том, что для него единственно верным поступком было позволить ей спрыгнуть с моста.
— Перейдем здесь?
Шон вел ее туда, где проходили транспортные маршруты. Им было необходимо вернуться в город. Он продолжал легонько придерживать ее за плечи, незаметно направляя в нужную сторону.
Она не сопротивлялась, но стоило им приблизиться к первому же бордюру, как спросила:
— Куда вы меня ведете?
— Вероятно, туда, где можно спокойно посидеть и поговорить.
Девушка угадала его мысли:
— Подальше от реки?
— Есть места и повеселее, — словно оправдываясь, заметил он.
Она промолчала, но он знал, что у нее на уме: «Но река дает успокоение».
— У меня вон там машина, — сказала она чуть погодя, как будто только что вспомнила об этом.
— Что же вы раньше молчали? — воскликнул он, остановившись.
Они свернули в указанном направлении. Машина стояла на дороге по другую сторону моста, была скрыта деревьями и почти не видна с того места, где он нашел первый банкнот. Когда они подошли ближе, на фоне рассеянного света дороги четко выделился силуэт машины — низкого, сделанного на заказ родстера блестящего лакричного цвета. Пятна света дуговых ламп, пробивавшихся сквозь листву деревьев, перемежались на капоте, багажнике и крыше кузова.
Шон присвистнул.
— Ваша? — Шутка вышла грубоватой, но добродушно, как он того и хотел. — И вы хотели ее бросить? Как же у вас хватило смелости?
Она не ответила. Как будто не могла понять, что же тут такого особенного. Шон сел за руль.
— Ключи у вас?
— Я их, по-моему, оставила в замке.
Он нашел их у себя под ногами.
— Забавно, правда? Если бы вам понадобилась эта машина, ее бы здесь, скорее всего, уже не было. А раз нужды нет, вот она, тут как тут.
Шон нажал какую-то кнопку, и кипящий поток платины залил дорогу, создав под деревьями полдень. Он убавил свет.
— Да, не машина, а сказка! — не удержался детектив и провел рукой по ветровому стеклу.
— Отец подарил ее мне на восемнадцатилетие…
Развивая затронутую тему, можно было выведать и кое-что еще.
— Сколько же она у вас?
— Чуть больше двух лет.
Значит, не ошибся — ей двадцать.
Девушка продолжала стоять у дверцы, как будто он, перестав поддерживать, лишил ее способности двигаться. Шон хотел, чтобы она заняла соседнее сиденье, а потому предложил ей то, что намеревался предложить еще на мосту, — как средство привлечь, расположить ее к себе. Он достал сигареты, но пачку не протягивал, а спросил:
Читать дальше