Ли Чайлд - Ловушка

Официантка принесла гамбургер. Кусок мяса оказался вполне приличным, но не шел ни в какое сравнение с гигантским бифштексом, изображенным на фотографии в меню. Салат плавал в соусе из белого уксуса в гофрированной бумажной чашке, кольца лука были распухшими и совершенно одинаковыми, похожими на маленькие коричневые автомобильные шины. Сыр нарезали так тонко, что он стал прозрачным, но вкус у него был как у сыра.

Фотография, сделанная после торжественного парада по случаю выпуска из Ракера, оказалась не слишком удачной. Она была нечеткой, а глаза Виктора прятались в тени козырька. Он стоял в напряженной позе, расправив плечи. Гордился своими успехами или стеснялся матери? Трудно сказать. В конце концов, взглянув повнимательнее на губы Виктора, Ричер решил, что все-таки он гордился собой. Губы были плотно сжаты, а уголки слегка опущены — так бывает, когда человек пытается сдержать счастливую улыбку. Иными словами, фотография молодого человека на пике своей жизни и карьеры. Все цели достигнуты, все мечты реализованы. Две недели спустя он покинул родину. Ричер принялся перебирать письма, пытаясь отыскать записку из Мобила, написанную перед отплытием корабля и отправленную клерком компании из Алабамы. Серьезные фразы, страница с четвертью. Эмоции под жестким контролем. Ничего конструктивного.

Ричер заплатил за еду и оставил девушке два доллара чаевых за то, что она такая жизнерадостная. Написала бы она домой страницу с четвертью пустых, ничего не говорящих фраз перед тем, как отплыть на войну? Нет, конечно. Но с другой стороны, она бы не отплыла на войну. Вертолет Виктора сбили лет за семь до того, как она появилась на свет, а Вьетнам стал для нее предметом мучений на уроках истории в седьмом классе.

Ричер решил, что ехать на Уолл-стрит еще рано, ведь Джоди сказала, что закончит в семь. Значит, ему нужно было как-то убить по крайней мере два часа. Он сел в «таурус» и включил кондиционер на полную мощность, чтобы разогнать горячий воздух. Затем разложил карту, полученную в «Херце», на жесткой кожаной папке и проложил маршрут из Брайтона. Он мог выбрать 9-е шоссе на юг до Бэр-Маунтин-паркуэй, дальше на восток до Таконик, потом на юг до Спрейн, который выведет его на Бронкс-Ривер-паркуэй и в Ботанический сад, где Ричер никогда не был и очень хотел побывать.

Мэрилин сумела поесть только в начале четвертого. Прежде чем отпустить уборщиков, она проверила их работу и обнаружила, что они потрудились на славу. Они почистили ковер паром, но не потому, что он был грязным, а чтобы расправить те места, где его смяли ножки тяжелого жертвенника. Пар пропитал шерстяные волокна, и после тщательной обработки пылесосом никто никогда не узнает, что здесь что-то стояло.

Мэрилин приняла душ и вытерла плитки в кабинке кухонным полотенцем, чтобы они были сухими и блестящими. Затем расчесала волосы и оставила их сохнуть на воздухе. Она знала, что влажность, характерная для июня, сделает их слегка вьющимися на концах. После этого она надела любимое платье Честера, темно-розовое, шелковое и такое облегающее, что лучше всего оно выглядело без нижнего белья. Оно доходило до колена и старательно подчеркивало все, что нужно и где нужно. Казалось, платье сшито специально для нее; впрочем, так оно и было, только Честер этого не знал. Он считал, что ей просто повезло, и Мэрилин его не разубеждала, вовсе не из-за денег, а потому, что ей казалось, ну… скажем, немного неприличным признаваться, что она сшила на заказ такое сексуальное платье.

По правде говоря, оно оказывало весьма специфическое воздействие на Честера, и Мэрилин использовала его в качестве стимулятора всякий раз, когда считала, что он заслужил награду. Или его требовалось от чего-то отвлечь. А сегодня возникла как раз такая ситуация. Он вернется домой и увидит свой дом, подготовленный к продаже, и жену, взявшую все заботы об этом на себя. Иными словами, вечер обещал быть трудным, и Мэрилин была готова использовать все возможности, пусть даже и неприличные, чтобы его пережить.

Она выбрала туфли на каблуке от Гуччи под цвет платья — в них ее ноги казались длинными. Затем спустилась на кухню, съела ланч, состоявший из яблока и сыра с низким процентом жирности, потом снова поднялась наверх, почистила зубы и задумалась о том, стоит ли накраситься. Впрочем, с платьем на голое тело и с распущенными волосами косметика не сочеталась, но Мэрилин была готова признать, что, пожалуй, это не пройдет, и потому приступила к серьезному ритуалу, чтобы в конечном итоге выглядеть так, будто на ее лице нет ни грамма ничего искусственного.