Лиза Уэлш - Студия пыток

– Вполне возможно, – грустно ответила Мойра. Официанты принесли новые полные кружки, и разговор перескочил на другое. Я подсел к Мойре:

– А потом ты поняла, что родители любят тебя и не продадут, как вешалку или шифоньер?

– Не сразу. Мать родила еще одного ребенка, мальчика, его назвали Чарльзом, и можешь себе представить, как они с ним носились – о, они обожали этого малыша. У нас была разница в пять лет, и я догадывалась, что с его рождением родители решили, что теперь наша семья наконец полная. Я не ревновала к нему, мне даже как-то полегчало, я решила, что он стоит дороже меня и его могут продать в первую очередь.

– Бедняга.

– Нет, все оказалось еще хуже. Чарльз умер, и это подтвердило мои подозрения. Обычная внезапная младенческая смерть, наверное, только детям тогда такого не рассказывали. Видно, считали, что, скрыв правду, уберегут меня от стресса, но ведь ребенок может придумать собственную версию и пострашней. Я решила, что они продали Чарльза, и я – следующая. Мать каждый день плакала целый год, и я стала ненавидеть отца за то, что он продал брата. Ненавидела его несколько лет, пока это не перешло в привычку. Кажется, он и не догадывался, что сделал что-то не так. Но он был хорошим человеком, мой отец.

Она совсем раскисла, я стал гладить ее по руке и купил ей еще виски. Я заметил, как за нами наблюдает Иэн. Наверное, думает, что Мойра просто допилась до сентиментальных слез. Сунув кулак прямо под нос Стиву, он оттянул рукав.

– Что, новые часы, Иэн?

– Ага, подлинная подделка под «Ролекс».

Игра началась. Игра, хорошо иллюстрирующая повадки антикваров. Все на продажу. Зайди в мой дом, и ты поймешь, кто я. Некоторые из них немало удивляют своих жен, когда в гостях у соседей переворачивают всю посуду вверх дном и внимательно ее изучают. Или, останавливаясь в пансионах, просят хозяев продать им ту или иную мебель. В ресторанах таких людей хлебом не корми – дай осмотреть интерьер.

– Нравятся? – Он снял часы и протянул их Стиву через стол. Стив повертел их в руках:

– Хорошие, очень хорошие. – На самом деле Стив ничего не смыслит в часах, он в основном скупщик, работает в самом конце нашей цепочки.

– И представь себе, я могу скинуть их тебе всего за полтинник.

Стив сделал вид, что заинтересован:

– Неплохо. Я бы с удовольствием, но на прошлой неделе вот уже купил себе. – Он поддергивает рукав и демонстрирует собственные часы.

– Дай-ка взглянуть. – Стиву ничего не осталось, как протянуть их Иэну. – Ну да, на каждый день потянет. Не так хороши, как мои, конечно. Слушай, что, если я дам тебе за них тридцать, получится, что за мои часы ты будешь мне должен всего двадцатку.

Любой другой на месте Стива послал бы Иэна куда подальше, но Стив вытащил из кармана внушительную пачку и отсчитал двадцать фунтов. К ним присоединился Артур:

– Премилый галстук, Иэн.

– Нравится? Мама подарила мне его перед самой смертью. «Иэн, – сказала она, – этот галстук носил твой отец. Твой дед, и твой прадед. Где прадед его взял, я не уверена. Возможно, выиграл в карты. Это единственная наша фамильная ценность. Береги ее, сын». И, сказав это, умерла. Так тебе действительно нравится?

– Просто убойный. Никогда такого раньше не видел.

– Он твой за пятерку.

Пятерка протянута, галстук отстегнут и отдан. Иэн сам повязал его Артуру на шею, потом наклонился через стол:

– Артур, мне нравится твоя рубашка.

Женщины начали возмущаться:

– Иэн, хоть рубашку ему оставь.

– Давай, сынок, давай!

Но и женщины веселились.

– Спокойно, дамы, это всего лишь рубашка. А я могла и штаны его оценить. – Смутившись собственной шутке, Мойра закрыла лицо руками. – Или трусы.

Эти двое – вне себя, хватаясь друг за друга, они стонали от хохота.

– Но это всего лишь рубашка, и заметьте – шитье очень неплохое. Артур, скажи мне, она продается?

Артур уже лыка не вязал, но вошел в раж:

– Конечно, Иэн, все продается, даже рубаха. – Он снял пиджак и раскинул руки, выставляя себя на всеобщее обозрение. Простой хлопок, желтоватая, в тонкую полоску. Розовые волосатые соски Артура просвечивали сквозь тонкую ткань. В подмышках расползлись пятна цвета слабо заваренного чая. – Только для тебя, по специальной цене – пять фунтов.

– По рукам!

Артур расстегнул рубашку, обнажив бледную грудь, поросшую редкими волосками, и пузо старого алкаша.

– Эй, убери это с глаз моих прочь.

– Сделка, друг мой, есть сделка… – Артур засмеялся, принимая из рук Иэна голубую купюру, потом скомкал свою рубаху и бросил ею в Иэна.