Брижит Обер - Песнь песков

Господи, это было бы совсем глупо! Скакать в темноте галерей много часов, как обезумевшие тараканы, чтобы вот так оказаться прямо под носом врага! Роман, готовый на все, что угодно, повернулся к Нее, но она опустила глаза, отрицательно покачав головой.

Понятно.

Оставалось только наслаждаться прогулкой.

Железные лестницы, тычки в спину, удары прикладом, освещенные неоновым светом коридоры, мужчины и женщины в униформе, сидящие перед мерцающими экранами, патрули, охрана, шум грузового подъемника, зацементированная набережная, серая резиновая моторка с мощным прожектором.

Стремительное и бесшумное плавание. Они причалили к узкой полоске мелкого песка. Снова коридоры, на этот раз освещенные факелами, утрамбованная земля под ногами, запах кладбища.

Наконец они оказались в огромной пещере с настенными рисунками, где многие тысячелетия терпеливо ждал мальчик со сциталом. Из котелка поднимался ароматный дым. Вокруг выстроились стражники, с черепами характерной формы, с мускулистыми торсами, в белых, с напуском, брюках, в руках у каждого была заточенная сабля. За ними стояли мужчины и женщины, с волосами, заплетенными в косички, в одинаковых фиолетовых туниках. Раздавался глухой стук больших барабанов. В дальнем, затемненном углу над ведром на крюках была подвешена какая-то туша, наполовину скрытая спинами бородатых стражников в спортивных костюмах. По четырем углам золоченые конусы, в которых курился ладан, источая одуряющий запах. И над всем этим пение сирен, гортанное и мелодичное. Никто не шевелился.

Ты бредишь, приятель, подумал Роман, ты сейчас просто спишь, начитался книжек о путешественниках, слишком много смотрел фильмов, теперь ты спишь, и в голове у тебя все перемешалось. Под нашими ногами не существует никакого подземного мира, на планете не осталось неизведанных земель, у тебя в мозгу опухоль, которая провоцирует галлюцинации, вызванные книжками из детства. Печального и одинокого детства, проведенного рядом с печальным и одиноким отцом. Неудивительно, что ты без оглядки доверился Антонии, признался он себе впервые. Неудивительно, что ты ухватился за первого же человека, который проявил к тебе интерес, подобно тому как утопающий хватается за соломинку. Ты был готов на все, на все, что угодно, лишь бы она продолжала тебя любить. А она была готова на все, чтобы тобой манипулировать.

Мотнув головой, он вернулся в настоящее.

Пещера.

Возле котелка Реза, массивный, прямой. И в углу они трое, закованные в цепи, грязные, измученные.

Нескончаемый грохот барабанов.

— Где Маги? — решительным и сильным голосом внезапно произнесла Нея.

— Их не пригласили, — не поворачивая головы, ответил ей Реза.

— Это противоречит Закону, и ты это знаешь. Все это знают! Ни одно решение, касающееся будущего Народа, не может быть принято без согласия Магов.

— Скажи это Царю, а не мне.

— Признайся, Реза, ведь ты приказал убить Магов? Ты приказал уничтожить нашу память и нашу мудрость?

Роман заметил, что при этих словах некоторые из присутствующих на собрании задрожали и раздался возглас удивления. Возможно, тактика Неи была правильной. Посеять раскол.

— Маги придут, когда наступит время, — пророкотал Реза.

— На Ассамблеях Маги должны сидеть рядом с Воинами и Эдилами, таков Закон! — настаивала она и, увидев, что он пренебрежительно пожимает плечами, добавила: — Я королевской крови, как и ты. Как смеешь ты заковывать в наручники равного и угрожать ему?

— Я исполняю приказ. Ты обвиняешься в предательстве, и Царь будет тебя судить.

— Только в присутствии Магов! Ты забыл наши обычаи?!

Реза вздохнул, явно раздраженный. Так может раздражать назойливая муха.

— Времена Магов миновали, Нея. Сейчас устанавливается новый закон.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья», — чуть было не пропел Роман, думая о том, что, когда количество странностей и нелепостей зашкаливает, когда воспринимаемая информация кажется слишком уже нереальной, человеческий мозг перестает испытывать стресс. Это своего рода защита. Мозг просто автоматически регистрирует происходящее, никак эту информацию не перерабатывая. Он словно отказывается реагировать на невообразимые ситуации. И как можно поверить, если ты, ну, скажем… известный, уважаемый всеми врач, как можно поверить, что тебя могут бросить в товарный вагон, убить всю семью, убить тебя самого в газовой камере и сделать мыло из твоих внутренностей?! Слишком жестокие потрясения, слишком невероятные мысли тормозят восприятие реальности, снова подумал он. Так что он не боялся. Он просто смотрел.