Хулия Наварро: Тайна Святой Плащаницы

А еще Марко помнил о пожаре 12 апреля 1997 года. И как он только сумел его запомнить? Он ведь в то раннее утро был вдрызг пьян, как и его товарищи из Департамента произведений искусства!

Ему тогда было пятьдесят лет, он только что перенес сложную операцию на сердце. Два инфаркта и одна операция, в ходе которой он был на волосок от смерти, послужили достаточными доводами в пользу того, чтобы согласиться с Джорджо Маркези, его кардиологом и шурином. Тот настойчиво советовал Марко предаться dolce far niente[2] Dolce far niente ( ит. ) — блаженное безделье. или же, как поступают многие, выхлопотать себе какую-нибудь спокойную бюрократическую должность, из тех, которые позволяют почитывать в рабочее время газетку, а в середине дня сходить выпить чашечку капуччино в близлежащем баре.

Несмотря на слезные просьбы своей супруги, он выбрал второй из этих двух вариантов. Паола вообще-то настаивала на том, чтобы он ушел в отставку. Она льстила ему, утверждая, что он и так уже поднялся до наивысшей должности в Департаменте произведений искусства (он был его директором), что он сделал блестящую карьеру, уже достигшую своего пика, и теперь вполне мог пожить в свое удовольствие. Однако Марко упрямился. Он предпочитал ходить каждый день в офис, далеко от дома, чтобы в пятьдесят лет не превратиться в развалину-пенсионера. Тем не менее он все же решил оставить пост директора Департамента произведений искусства, и в тот день, когда это случилось, несмотря на протесты Паолы и Джорджо, пошел поужинать и попьянствовать с друзьями. С теми самыми, с которыми за последние двадцать лет он работал бок о бок по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки, преследуя мафиози, занимавшихся контрабандой произведений искусства, разоблачая подделки и тем самым защищая великое культурное наследие Италии.

Департамент произведений искусства был специальным органом, подчинявшимся одновременно и министерству внутренних дел, и министерству культуры.

Его штат составляли полицейские (или, как их называют в Италии, карабинеры), а также большое количество археологов, историков, специалистов по средневековому и современному искусству и по обрядам… Он посвятил этому департаменту лучшие годы своей жизни.

Ему стоило больших усилий подняться вверх по социальной лестнице. Отец Марка работал на бензоколонке, а мать была домохозяйкой. Они жили в бедности. Ему пришлось учиться там, где давали стипендию, а еще пришлось подчиниться настояниям матери, которая хотела, чтобы он нашел себе надежное место работы, а именно — устроился работать в государственное учреждение. Друг его отца — полицейский, заправлявший машину на бензоколонке, где работал отец, — порекомендовал его для участия в конкурсе на получение должности в корпусе карабинеров. Марко приняли в корпус, однако он не чувствовал никакого призвания к работе в полиции, а потому, придя с работы, учился до глубокой ночи, благодаря чему сумел получить ученую степень лицензиата в области истории, и попросил перевести его в Департамент произведений искусства. Опираясь на эти две специальности — полицейского и историка, — он постепенно, благодаря упорному труду и везению, поднимался по служебной лестнице и, в конце концов, достиг ее вершины. А сколько он путешествовал по своей стране! И сколько раз он бывал за границей!

В Римском университете он познакомился с Паолой. Она изучала средневековое искусство. У них быстро возникло взаимное чувство, и через несколько месяцев они поженились. С тех пор они прожили вместе уже двадцать пять лет, у них было два сына, и они считали себя, что называется, счастливой парой.

Паола преподавала в университете и никогда не упрекала мужа в том, что он проводит дома слишком мало времени. Лишь один раз в жизни они серьезно поссорились. Это было, когда он вернулся из Турина весной 1997 года и сказал ей, что передумал и не уйдет в отставку, хотя уже и не будет работать как раньше, не будет разъезжать с места на место, а будет лишь обычным управленцем, «бюрократом». Джорджо, его врач, заявил, что он не в своем уме. А вот кто обрадовался его решению — так это его коллеги по работе. Изменить свое первоначальное решение его заставила убежденность в том, что тот пожар в соборе не был случайностью, хотя он сам и уверял газетчиков в обратном.

И вот теперь Марко занимался расследованием еще одного пожара в Туринском соборе. И это при том, что каких-нибудь неполных два года назад он расследовал попытку совершения кражи здесь же, в соборе! Тогда по чистой случайности удалось схватить вора. Впрочем, он так и не успел ничего украсть, по-видимому, просто не успел. Священник, проходивший возле собора, заметил мужчину, который испуганно бросился прочь под шум сигнализации, зазвонившей посильнее любых колоколов. Священник кинулся вслед за этим человеком, крича: «Держи вора! Держи вора!», и с помощью двух случайных прохожих — двух парней — сумел после ожесточенной борьбы скрутить преступника. Но у того так и не удалось ничего выяснить, поскольку у него не было языка (он был вырезан), да и отпечатки пальцев у него снять не удалось: на подушечках всех его пальцев были ожоги. Это был, можно сказать, человек без роду-племени, да и без имени, и он до сих пор еще прозябал в тюрьме в Турине, причем из него так и не удалось выудить никакой информации.