Хулия Наварро: Тайна Святой Плащаницы

Слышал я также, что иудеи ропщут на тебя и хотят предать тебя мучениям.

Поэтому знай, что город мой хоть и очень маленький, но весьма достойный и его хватит для нас обоих»[1] Из Апокрифических Евангелий .

Царь положил перо, впившись при этом взглядом в человека — такого же молодого, как и он, — который неподвижно и с благоговейным видом ждал в другом конце комнаты.

— А ты уверен, Хосар?

— Господин, поверьте мне…

Человек приблизился быстрыми шагами и остановился возле стола, за которым писал Абгар.

— Я верю тебе, Хосар, верю. Ты мой самый преданный друг еще с того времени, когда мы были детьми. Ты меня никогда не подводил, Хосар, однако ты рассказываешь про этого иудея настоящие небылицы, и у меня возникает опасение, что желание помочь мне затуманило твой рассудок…

— Господин, вы должны мне верить, потому что спастись могут только те, кто верит в этого иудея. Царь мой, я сам видел, как Иисус одним лишь прикосновением пальцев к глазам слепого вернул ему зрение. Я также видел, как некий убогий паралитик коснулся края одежды Иисуса, и тот, посмотрев на него умиротворенным взглядом, велел ему встать и пойти, и, к всеобщему удивлению, этот несчастный поднялся, и его ноги зашагали не хуже ваших. Я видел, царь мой, как изуродованная проказой женщина наблюдала за этим Назаретянином, спрятавшись в тени улицы, потому что все от нее шарахались прочь, а Иисус подошел к ней и сказал: «Ты исцелена!», и эта женщина, с трудом веря, закричала: «Я исцелена! Я исцелена!», потому что ее лицо снова стало нормальным, а руки, на тот момент сильно изгнившие, вновь стали здоровыми… А еще я своими собственными глазами видел, — продолжал Хосар, — самое невероятное из всех чудес. Я шел вслед за Иисусом и его учениками, и вдруг мы услышали горестные стенания: в одной семье оплакивали умершего родственника. Иисус вошел в их дом и сказал умершему, чтобы тот поднялся, и в голосе Назаретянина, должно быть, прозвучала Божья воля, потому что — клянусь тебе, о, царь мой! — умерший открыл глаза и приподнялся, причем он сам поразился тому, что ожил.

— Ты прав, Хосар. Чтобы вылечиться, мне нужно верить. Да мне и хочется верить в этого Иисуса из Назарета, который и впрямь Сын Божий, если способен воскрешать мертвых. Но захочет ли он вылечить царя, который страдает из-за страстного желания?

— Абгар, Иисус исцеляет не только тела, но и души. Он уверяет, что для того, чтобы быть прощеным Богом, вполне достаточно раскаяться, искренне захотеть вести достойную жизнь и больше не грешить. Грешники находят себе утешение у Назаретянина…

— Пусть будет так… Но я не в силах простить себе свою похоть в отношении Ании. Эта женщина сделала меня больным — больным и душой, и телом…

— Откуда ты мог знать, мой господин, о надвигающемся недуге и о том, что подарок царя Тира — ловушка? Как ты мог догадаться, что она принесет семена болезни и заразит тебя? Ания была наикрасивейшей женщиной из всех, кого мы когда-либо видели, и от желания обладать ею любой мужчина потерял бы голову…

— Но я — царь, Хосар, и не должен был терять голову из-за танцовщицы, пусть даже и очень красивой… Сейчас она расплачивается за свою красоту, потому что следы болезни начинают портить белизну ее лица. Я же, Хосар, ощущаю постоянную испарину, и взор мой туманится, а больше всего я боюсь, что из-за болезни начнет разлагаться моя кожа и…

Чьи-то осторожные шаги заставили обоих мужчин насторожиться. Женщина с изящной фигурой, смуглым лицом и черными волосами приблизилась к ним с легкой улыбкой на устах.

Хосар посмотрел на нее с восхищением. Да, он восхищался совершенством ее изящных черт и веселой улыбкой, так часто появлявшейся на ее лице. Он также восхищался ее преданностью царю и тем, что ее губы ни разу не произнесли, ни одного упрека по поводу того, что ей предпочли Анию, танцовщицу с Кавказа, женщину, которая заразила ее мужа этой ужасной болезнью.

Абгар не позволял никому дотрагиваться до себя, так как боялся, что от него могут заразиться и другие. Он все меньше и меньше появлялся на людях.

Но он был не в силах воспротивиться железной воле царицы, которая настояла на том, что она должна лично за ним ухаживать. Кроме того, она также вселяла в его душу желание верить в то, что рассказывал Хосар о чудесах, творимых Назаретянином.

Царь посмотрел на нее с грустью.

— А, это ты… Я разговаривал с Хосаром о Назаретянине. Он отвезет ему письмо с приглашением приехать сюда и разделить со мной мое царство.