Даниэла Стил - Наследие аристократки

– Вроде хорошо, – ответила Джейн, хотя ее снедала тревога, все ли формальности она выполнила. – Миссис ди Сан Пиньели хранила очень красивые вещи, – добавила она, вспоминая блеск украшений.

– Завещания не было?

– Нет, только фотографии и письма, а также газетные вырезки, старые паспорта и банковские документы.

– Украшения можно продать? – деловым, будничным тоном спросила Харриет.

– Да. – Джейн достала телефон и молча показала начальнице снимки драгоценностей Маргериты.

Просмотрев их, Харриет минуту молчала, а потом уставилась на подчиненную, не скрывая удивления.

– И ты сегодня видела все эти украшения? – недоверчиво спросила мисс Файн, и Джейн кивнула. – Нужно немедленно звонить в «Кристис», чтобы они оценили их и выставили на аукцион. – Харриет написала на клочке бумаге телефон и отдала его Джейн.

Та с опаской уставилась на номер и спросила:

– Вы хотите, чтобы это сделала я?

Харриет нетерпеливо кивнула:

– Да, потому что у меня совсем нет времени. У нас постоянные сокращения, работников все меньше и меньше. Просто позвони туда и попроси, чтобы они прислали в банк специалиста по ювелирным украшениям. Вы встретитесь и вместе все посмотрите. Нам нужна оценка, если кто-нибудь из наследников объявится. И для аукциона тоже.

Перед тем как уйти, Джейн отчиталась, что в ячейке не было ни денег, ни акций, а на банковском счету миссис ди Сан Пиньели осталось две тысячи долларов. Она много лет ничего не снимала. Плата за дом престарелых в Куинсе, где она проживала последнее время, поступала автоматически, об этом миссис ди Сан Пиньели распорядилась заранее.

Адрес «Кристис» Джейн нашла в компьютере. Оказалось, аукционный дом располагался в одном из фешенебельных зданий Рокфеллер-центра [5]. Хотя время было почти обеденное, она набрала номер и спросила ювелирный отдел. Ее переключили, и гудки шли так долго, что мисс Уиллоуби уже решила повесить трубку, когда ответил женский голос. Джейн сказала, что ей нужно поговорить с кем-нибудь об оценке ювелирных украшений для аукциона, и ее опять переключили. Она вновь долго слушала – только не гудки, а музыку – и думала, что, наверное, этот человек ушел на обед. Вдруг мужской голос недовольно произнес:

– Лоутон слушает.

Джейн объяснила, что работает в суде по наследству и что им нужен специалист, который бы оценил украшения, найденные в банковской ячейке. Если они не найдут наследников, то можно будет продать их на аукционе.

После этого возникла пауза.

Филипп Лоутон молчал, глядя в окно. В ювелирном отделе «Кристис» он работал уже два года и чувствовал себя как в тюрьме. У него была ученая степень по музейному делу, специализация – искусство Древнего Египта и импрессионизм, и он мечтал устроиться Метрополитен-музей, но ничего не получалось. В итоге Филипп сдался и нашел место в «Кристис», в отделе искусства, где проработал три года и где ему очень нравилось. Но потом в ювелирном отделе освободились сразу три вакансии – глава уехал в лондонский офис, а двое его подчиненных уволились. Лоутона перевели на новое место, хотя украшения его совершенно не интересовали. Ему пообещали, что при первой же возможности вернут в отдел искусств, но пока этого не случилось.

А ведь вся жизнь Лоутона с детства была связана с искусством. Его отец, который умер несколько лет назад, преподавал историю искусств в Нью-Йоркском университете, занимал должность профессора. Мама же была художницей. После окончания колледжа Филипп проходил практику в галерее Уффици, во Флоренции. Он думал переехать в Рим или Париж, но в итоге решил получить высшее образование в Штатах. Какое-то время Филипп работал в одной солидной галерее Нью-Йорка, а когда ему исполнилось двадцать девять, перешел в «Кристис». Тут он трудился уже пять лет, два последних года – в ювелирном отделе. Недавно Филипп пообещал себе, что если его не переведут обратно в течение полугода, то он уволится.

Лоутон не любил украшения в принципе. Людей, которые их покупали, считал тщеславными снобами, и видел красоту лишь в искусстве. Картины, скульптура, музыка трогали его душу и наполняли радостью, а украшения – никогда.

Просьба девушки из суда по наследству не вызвала у него никаких чувств, кроме скуки. Оценка содержимого ячейки была обычной рутиной, и потому Филипп нехотя сказал в трубку:

– Вы можете привезти украшения к нам? – Тон его голоса был лишен всякого интереса. Он много раз делал оценку содержимого банковских ячеек и по опыту знал – там редко попадаются вещи дорогие настолько, чтобы их можно было продать через «Кристис». Не было никаких причин думать, что нынешний случай чем-то отличается от предыдущих.