Даниэла Стил - Наследие аристократки

Вечером Джейн сходила в одиночестве на французский артхаусный фильм, который давно хотела посмотреть. Он оказался не таким интересным, как она думала. А ночью ей вдруг приснилась Маргерита. Женщина пыталась что-то сказать, но сон был тревожным, и Джейн ничего не поняла. Джон опять не пришел ночевать и прислал эсэмэску, что останется у друзей. Утром она проснулась разбитой, в плохом настроении, хотя рабочая неделя еще не началась. Хорошо, хоть завтра ее ждет интересное дело – оценка наследства Маргериты с экспертом из «Кристис». Сейчас это было единственное светлое пятно в унылой жизни Джейн. Кроме увлекательной истории графини, все остальное казалось ей скучным и серым.

В субботу Филипп Лоутон вышел из своей квартиры в Челси, как всегда, еще на рассвете. Он спешил на встречу с любовью всей жизни. Ее звали «Сладкая Сэлли», и она была небольшой яхтой, которую Филипп купил восемь лет назад и которой безумно гордился. Держал он ее в маленькой гавани, в прибрежном районе Лонг-Айленда и каждый выходной проводил на ней, невзирая на погоду и дела. Филипп чистил «Сэлли», полировал, красил. Яхта выглядела безупречно и приносила ему радости больше, чем любая женщина. Естественно, все женщины, с которыми он встречался, были обязаны разделять его страсть к «Сладкой Сэлли». Некоторые и правда относились к увлечению Лоутона с пониманием, но все рано или поздно уставали от того, как сильно любил яхту Филипп. Она была его вторым домом. Лоутон увлекся плаванием еще в детстве и любил это дело почти так же сильно, как искусство. Филипп был опытным моряком и выходил на «Сэлли» в океан даже в шторм. В плохую погоду он плавал, конечно, один.

В свои тридцать четыре года Лоутон ни разу не был женат, хотя имел многочисленные романы, но ни один из них нельзя было назвать серьезным. Филипп искал в отношениях с женщинами идеал, которым для него служили отношения его отца и матери, и не соглашался на меньшее. Родители безумно любили друг друга, они были как две части одного целого и безупречно подходили друг другу. Кроме глубокой любви, в семье царили доброта, сочувствие, нежность, радость и взаимное уважение. Филипп не до конца понимал, что в современном мире такое редко встретишь, и считал их отношения единственно нормальными. Отец был старше мамы на десять лет и три года назад ушел из жизни. Они познакомились на его лекции по истории искусств в Нью-Йоркском университете. Мама была художником, отец всегда восхищался ее работами.

Первые пятнадцать лет брака они никак не могли зачать ребенка и в итоге сдались и решили, что смогут прожить и без детей. У них была такая сильная, всепоглощающая любовь, что они и вдвоем чувствовали себя счастливыми. А когда Валери исполнилось сорок, она забеременела. Рождение сына стало для них настоящим чудом. Родители обожали Филиппа. Он рос, греясь в теплых лучах их любви, чувствуя взаимную поддержку и восхищение. Став взрослым, Лоутон искал то счастье и взаимопонимание, которые царили у него в семье, но не находил и потому до сих пор оставался один. В итоге он привык к одиночеству. Даже слишком привык.

Такое положение вещей уже несколько лет беспокоило его мать. Валери постоянно твердила сыну, что его представление о семье чересчур романтическое, из-за таких высоких идеалов он рискует остаться один. Но Филипп не боялся этого и отвечал, что лучше уж жить в одиночестве, чем с женщиной, которая его не устраивает. Мать в таких случаях говорила, что он ищет не жену, а какого-то ангела с крыльями и нимбом, а она уж точно таковым не является. Но для Филиппа мама была безупречной, и он упрямо отказывался мириться с недостатками женщин. Ему всегда было сложно подстраиваться под людей, ломать свои привычки. Поэтому Лоутон так много времени проводил на яхте и все выходные занимался только ею. Пока ему хватало «Сладкой Сэлли» – во всяком случае, так он считал. Одиночество не пугало Филиппа. Оно ему нравилось.

В воскресенье вечером, после двух дней, полных солнца, ветра и открытого океана, Филипп вернулся в город, чтобы поужинать с матерью. Такое случалось нечасто, поскольку Валери имела много увлечений. Она всегда признавалась, что ужасно готовит, и постоянно напоминала сыну об этом недостатке – одном из многих, которые Филипп упрямо в ней не замечал. Когда он приходил к ней на ужин, мама ходила в ближайший гастроном и покупала его любимые блюда. Они садились на кухне и разговаривали о ее работе, о выставках в галерее, о том, как ему не нравится работать в «Кристис», – в общем, обо всем, что им было интересно.