Дэвид Балдаччи - Игра по расписанию

Так и не включив фары, беглец увеличил скорость до пятидесяти узлов. Он то вглядывался в темное пространство озера по ходу судна, то бросал взгляд на дисплей навигатора, то вслушивался в рокот двигателей. Теперь, когда катер шел на пятидесяти узлах, моторы сменили гнев на милость и, издавая ровный мощный гул, уже почти не вибрировали. Хотя обещанный метеорологами шторм наконец разразился и постепенно набирал силу, убийца летел на катере как на крыльях, совершенно не ощущая качки. Через некоторое время он включил радио и прослушал очередной метеорологический прогноз. Погода все ухудшалась, и водная полиция предлагала всем небольшим судам в срочном порядке вернуться в доки или встать на якорь в каком-нибудь тихом месте и задраить все люки и иллюминаторы. Судя по всему, шторм обещал быть нешуточным.

«Спасибо тебе Господи, — подумал Эдди. — Я один буду наблюдать мятущуюся природу во всей ее красе». Бэттл снова изменил курс, когда вошел в главный канал, и стал держать на юго-запад на двести двадцать градусов по компасу. Как выяснилось, до места, куда он намеревался попасть, по воде было куда ближе, чем по суше. На машине ехал бы целую вечность, не говоря уже о том, что большинство дорог находится сейчас под контролем полиции. А у водной полиции на этом озере всего один катер, да и тот бороздит его просторы только по выходным, когда здесь особенно много народу. Так что в эту ночь на озере опасаться некого.

Он стоял за штурвалом катера в полный рост, позволяя ветру овевать разгоряченное лицо и ерошить волосы. Волны на поверхности воды становились все выше, а некоторые уже украсились белыми пенными гребнями, но катер без усилий резал их словно масло, и Эдди по-прежнему не ощущал никакой качки. Беглец поднял голову и посмотрел в черное грозовое небо. Ему всегда нравилось жить на природе — ездить на лошадях, ночевать под россыпью звезд на огромном небосводе, а по утрам писать прекрасные розовые рассветы. А еще он любил охотиться и рыбачить, проникаясь мыслями о том, как все в природе разумно устроено и как одни твари живут за счет других, пожирая их.

Впрочем, приходилось констатировать, что его собственное существование приближается к концу. Бэттл отлично понимал, что это его последняя гонка по воде, и только удивлялся тому, как быстро пролетела жизнь. Он ведь такой большой и сильный, но тем не менее должен умереть, едва переступив сорокалетний рубеж. Однако когда дело будет сделано, он сможет сказать, что не коптил зря небо и умер, совершив все, что задумано. А многие ли могут похвастаться этим? Прожил жизнь так, как хотел, а не по указке отца, матери или кого-либо еще.

Ложь, которую он денно и нощно внушал себе.

Открыв переносной холодильник, Эдди вынул единственную находившуюся в нем банку пива, которую успел положить туда до ареста. Тогда он еще не знал, что ему понадобится катер, — считал лишь, что может понадобиться.

Пиво, разумеется, было теплым, так как лед в холодильнике давно растаял, но все равно показалось очень вкусным. Припав к банке, он до отказа надавил на ручку подачи топлива. Оба двигателя радостно взревели, высвобождая заключенную в них мощь, и выложились полностью, развив семьдесят морских миль в час, а возможно, и больше. Черные силуэты холмов на суше замелькали со скоростью путевых столбов, деревья же казались беглецу солдатами, выстроившимися на берегу, чтобы наблюдать и приветствовать последнюю атаку.

«Неудержимый натиск Эдди Ли Бэттла и его непобедимой легкой бригады!..»

Эдди будто снова оказался в своей стихии.

— Я опять иду на прорыв! — прокричал он, подняв голову к черному небу, прорезаемому вспышками молний. Потом, облизав стекавшие по щекам дождевые капли, добавил: — Высшая доблесть мужчины заключается в его способности в одиночку броситься на целую армию. И когда сгустится тьма, одинокий герой всегда сумеет рассеять ее пламенем сердца, пусть даже для этого ему придется вырвать его из груди! — Бэттл цитировал почти совершенно забытого поэта времен Гражданской войны, который, весьма возможно, и мушкета в руках никогда не держал. Словно в подтверждение его слов полыхнула молния такой силы, что можно было подумать, будто на небосводе зажглась лампа в миллион свечей. Чуть позже оглушительно прогрохотал гром. Шторм продолжал набирать силу.

Рев моторов словно прибавлял децибелов к грозным звукам матери-природы. Между тем ярость последней все набирала обороты и по поверхности озера ходили уже отнюдь не озерные штормовые валы. Но Эдди все было нипочем. Он продолжал как на крыльях нестись вперед на породистом судне, корпус которого почти на три четверти скользил над водой, рассекая кипевшую белой пеной волну. Бэттл чувствовал себя полубогом, оседлавшим бурю. Кто может остановить его в этом свободном полете, сбросить с небес на землю?