Антон Леонтьев - Лес разбуженных снов

Доктор Конвей с улыбкой посмотрела на Марка. Он говорил с таким поразительным напором, что ей подумалось: либо начальник полиции душой радеет за Вильер, либо… Либо все дело в том, что он не хочет представлять ее старому ловеласу.

– Кстати, я припоминаю, князя Юлиуса обвиняли несколько лет назад в избиении бармена в Кении, – сказала, меняя тему, Стелла.

– Точно, – подтвердил Марк, – несчастный уверял, что его светлость ударил его бутылкой по голове и харкнул ему в лицо, и все после того, как бармен вежливо призвал напившегося и оскорблявшего посетителей князя к порядку. В Кении князь тоже пытался изображать из себя филантропа, помогал строить школу и больницу, но ему быстро надоело. Свидетелей инцидента в баре было много, но только два человека рискнули дать показания против князя. Его светлость приговорили к трем месяцам условно и штрафу в размере почти четверти миллиона долларов. Он подал апелляцию, уверяя, что бармен лжет: якобы тот сам на него напал, и его светлость орудовал бутылкой исключительно в целях самообороны. Но если бы только это! Во время международной выставки компьютерных технологий в Токио папарацци застукали князя за одним из павильонов: он в сопровождении своего охранника преспокойно… мочился на стену! Фотографии обошли все «желтые» издания планеты.

– Помню, помню, – добавила доктор Конвей. – Кажется, князь подал в суд на газету, но проиграл процесс.

– С тех пор его в Вильере за глаза зовут «писающим князем», – ухмыльнулся Марк. – Вообще-то послужной список его светлости больше похож на личное дело уголовника. Я с такими имею дело каждый день, но никто из них не является владельцем замка и не заставляет титуловать себя «ваша светлость». Я поднял подшивки газет и установил: в шестидесятые и семидесятые годы несколько женщин обвинили князя Юлиуса в сексуальных домогательствах, даже в изнасиловании. Но жалобам горничных, массажисток и стриптизерш никто не придал значения, в то время князь, женатый на младшей дочери великого князя Бертранского Виктора Четвертого, был табу для полиции. Откровенно говоря, я опасаюсь того, что с открытием отеля в Вильер придет не экономический расцвет, а понаедут проститутки, продавцы наркотиков, мошенники и грабители: ведь в замке планируется устроить рай для супербогатых. Нам, жителям городка, его светлостью дозволено исполнять роль прислуги и гнуть спины на состоятельных бездельников.

Марк с грохотом поставил бокал с кофе на стол и помолчал, немного успокаиваясь:

– Однако не буду забивать вам голову ерундой, Стелла. Не скрою, князь мне не по душе, и он платит мне той же монетой. Три месяца назад ко мне обратилась матушка одной семнадцатилетней девицы, работавшей официанткой в ресторанчике. Его светлость почтил визитом сие заведение, хотя сомневаюсь, что он решил попробовать блюда местной кухни. Вернее сказать, он раззявил рот, но вовсе не на суп из кролика или на жаркое по-вильерски, а на симпатичных официанток. Юлиус уверен, что любая из горожанок сочтет за честь переспать с ним. Я беседовал с девушкой, она после долгих ломаний подтвердила, что князь домогался ее, а когда она отказала, велел своим телохранителям затащить ее в лимузин. Он едва не изнасиловал ее – к счастью, мужская сила покинула князя, августейший причиндал оказался не готовым к развратным действиям, и девушку попросту выбросили в лесу. Я был готов арестовать князя, но прокурор и мэр, словно сговорившись, заявили, что если я сделаю это, то потеряю должность начальника полиции. Поверьте мне, Стелла, я не карьерист и пекусь вовсе не о своей шкуре, но если на мое место придет ставленник князя, тогда Вильер станет его вотчиной. А пока я при должности, то хотя бы как-то противостою его светлости.

– Неужели князь Юлиус так и не понесет наказания за попытку изнасилования? – спросила Стелла с отвращением.

– Не понесет, – с горечью подтвердил Марк. – Девушка наотрез отказалась подавать заявление, а без ее показаний мы… я ничего не смогу предпринять. У ее родителей побывал адвокат князя и передал им чек на весомую сумму – кажется, двадцать или тридцать тысяч долларов. Для Вильера это прорва денег! И родители подписали бумагу о том, что ни их дочь, ни они сами не имеют никаких претензий к князю Юлиусу. Он и раньше действовал подобным образом: те женщины, которые обвиняли его в изнасиловании, получали щедрые отступные. А вот одна, как мне удалось узнать, бесследно исчезла: смелая девушка хотела довести дело до суда, и князь мог бы загреметь в каталажку на несколько лет.