Антон Леонтьев - Лес разбуженных снов

– Ты же выпустил все заряды в свою мамочку, – пояснил Марк.

Йозек, только что пылавший злобой, расплакался, превратившись из беспощадного убийцы в пугливого подростка.

– Йозек, ты должен уйти! – раздался слабеющий голос Гертруды. – Ты же знаешь… Все документы при тебе, из-за границы, наняв адвокатов, ты можешь запустить в ход юридическую машину…

– Мамочка, ты должна пойти со мной! – хныкал Йозек. – Как же я буду без тебя, мамочка!

Гертруда зашептала:

– Быстрее, сынок, быстрее! А то идиоты-полицейские сейчас и правда взорвут дверь в подвал, и тогда сдетонирует взрывчатка…

– Я не оставлю тебя! – заголосил юноша, заливаясь слезами. – Мамочка – ты единственная, кто у меня есть на всем белом свете! Я не смогу без тебя!

– Сможешь! – тихо сказала Гертруда. – Я все равно когда-нибудь умерла бы, Йозечек…

– Но не сейчас! – вопил молодой человек. – Только не сейчас, мамочка! Не оставляй меня! Без тебя я не справлюсь! Я не смогу…

– Сможешь! – сказала Гертруда. – Я все предусмотрела, ты…

Она стихла. Йозек истерично завизжал, тормоша отключившуюся Гертруду, сидевшую в луже крови:

– Мамочка, мамочка, не умирай! Господи, что же делать?

– У тебя два пути, – подсказал Марк. – Или смыться через подземный ход и уйти за границу, но тогда я и твоя мамочка взлетим на воздух. Или открыть полицейским дверь – и тогда Гертруду спасут в больнице.

– Шеф, вы обещаете, что ее вылечат? – простонал Йозек. – Я не могу без нее, она для меня – все! Моя милая мамочка…

– Если не будешь терять времени, Гертруду спасут, – ответил комиссар как можно более твердо. Мальчишка должен поверить ему! Иначе взорвется динамит, и тогда им всем крышка.

Йозек ревел, уткнувшись в грудь Гертруды.

– Все в укрытие! – раздалась сверху команда. Марк понял: сейчас полицейские попытаются освободить дверь в подвал взрывом.

– Ну что же ты, Йозеф? – повернул к парню голову комиссар. – Твоей маме нужна помощь, а ты обрекаешь ее на смерть. Какой же ты после этого любящий сын!

Йозек, пуская нюни, потянул рычаг на стене, сверху раздался скрежет.

– Не взрывать! – завопил что было сил Марк. – Под полом динамит, нас всех разнесет в клочья! Не взрывать!

– Шеф, вы в порядке? – послышались радостные крики. – А где террористы?

Взглянув на Йозека, обнимавшего завалившуюся на бок Гертруду, Марк крикнул:

– Можете спускаться!

Ногой комиссар отшвырнул пистолет, выроненный Йозеком, но юноша ни на что не реагировал. Он, гладя Гертруду по бледному лицу, как в трансе, приговаривал:

– Мамочка, все будет хорошо… Все будет хорошо, мамочка!

Следующий день выдался солнечным и теплым. Доктора Стеллу Конвей, живую и невредимую, отыскали в камере. Нашли и убитого Йозеком Павлушку. Под руководством комиссара Золтаря в пансионе Гертруды был произведен обыск, и на чердаке обнаружилась амуниция вулкодлака – костюм, покрытый шерстью, волчья маска-шлем со стеклянными глазами, в которых были спрятаны красные диоды, перчатки в виде медвежьих лап с длинными и острыми металлическими когтями.

Столичная команда хотела подключиться к расследованию, но под нажимом Марка экарестцы вынуждены были отступить. Гертруду, впавшую в кому, поместили в больницу, а Йозека заперли в камере.

– Только что раскололся адвокат его светлости покойного князя, – доложил Марку и Стелле, пившим в кабинете шефа полиции кофе, один из сотрудников. – Он валит всю вину на Сепета…

– А как же иначе? Я и не думал, что будет по-другому, – хохотнул Марк, пребывавший в прекрасном расположении духа. – И что удалось установить?

– Два убийства совершены не Гертрудой и Йозеком, – отрапортовал полицейский. – Девица Грета и ее брат Модест, пытавшиеся ограбить виллу ювелира, были лишены жизни по приказу его светлости двумя его головорезами. Тех ребят мы уже допрашиваем, и один, которому прокурор пообещал вместо пожизненного двадцать лет, «запел».

– Но ведь Юлиус больше всего хотел, чтобы монстр исчез, тогда бы он заключил наконец свою «сделку века». Но ведь для чего-то князю понадобилось имитировать нападение вулкодлака? – спросила Стелла.

Марк пояснил:

– Вспомни, когда были убиты двое воришек. В ту ночь, когда мы… – Он смутился. – Когда мы были в ресторане, а затем отправились ко мне домой. Наш поход в ресторан Сепет устроил исключительно для того, чтобы журналист Ушлый сделал наши фотографии и разместил их в своем листке.

Марк нахмурил брови и продолжил: