Антон Леонтьев - Лес разбуженных снов

– Уберите его, – поморщился Марк.

Но Павлушка, повалившись на колени перед князем, взвыл:

– Хозяин, не покидайте меня! Как же я буду без вас! Не уходите, умоляю!

– Отстань, идиот! – крикнул князь и ударил Павлушку ногой.

Бездомный откатился в сторону, в его руке матово блеснул металл пистолета – и прогремело четыре выстрела.

Полицейские, растерявшись, отреагировали с опозданием. Они скрутили Павлушку, на асфальт упал небольшой пистолет. Князь Сепет удивленно произнес:

– Он, кажется, попал в меня…

С этими словами его светлость повалился навзничь. На белом плаще расплылись четыре кровавых пятна. Выстрелы возымели магическое воздействие на собравшихся горожан. Они прорвали полицейское окружение и ринулись к истекающему кровью князю. Мужчины пинали его ногами, женщины колошматили сумками и зонтиками.

– Поделом тебе, убийца! Вот он, вулкодлак! Ах ты, мерзкий оборотень! Убил моего Марцела… И нашего Дениса…

Полицейских, пытавшихся противостоять толпе, смяли. Марк затащил Стеллу в управление и захлопнул тяжелую дверь. Доктор Конвей видела через окно, как разбушевавшиеся горожане избивают князя Сепета.

– Мы должны что-то сделать, иначе они убьют его! – воскликнула Стелла. – Он и так тяжело ранен!

– Боюсь, у его светлости изначально не было шансов выжить, – пожал плечами Золтарь… Четыре выстрела с близкого расстояния… м-мда…

И все же Марк, вытащив пистолет, вышел на крыльцо и выстрелил два раза в темное небо. Всеобщая истерика прекратилась. Горожане с испугом посмотрели на комиссара.

– Приказываю всем немедленно разойтись! – крикнул Марк. – Отойдите от князя Сепета! Полиция, где стрелявший? Арестовать и в камеру!

Вильерцы нехотя расступились. Доктор Конвей, выйдя из здания управления, приблизилась к князю Сепету, лежавшему в луже крови. Белый плащ стал серым, лицо было покрыто кровоподтеками и ссадинами. Стелла склонилась над князем и, нащупав пульс, закричала:

– Вызывайте медиков! Ему требуется срочная госпитализация!

Но князь Сепет скончался еще до появления «Скорой помощи». Прибывшие врачи констатировали смерть, последовавшую от большой кровопотери и тяжелых ранений.

Стелла была потрясена случившимся.

– Неужели ты отпустишь людей, убивших князя? – спросила она у Марка, наблюдая за тем, как горожане, превратившись из обуреваемых жаждой мщения безумцев в пугливых мужчин и женщин, расходились, стараясь не смотреть друг на друга.

– Что нам даст массовый арест? – спросил Марк. – Только усугубит ситуацию, и без того тяжелую. Они были готовы устроить в городе погром. Князя не оживить, и убили его не они, а Павлушка.

– Почему он решился на это? – спросила доктор Конвей. – Ты заметил, что он назвал князя «хозяином»? А ведь Павлушка уверен, что его хозяин – вулкодлак.

Марк с минуту размышлял.

– У Павлушки не было оружия. Я уверен, что кто-то использовал несчастного бездомного, у которого мозги набекрень, в своих целях, – велел ему убить князя и вручил пистолет.

Павлушку заперли в камере, однако он впал в ступор и не реагировал ни на какие вопросы. Марк развел руками:

– Не могу же я применять к нему силу… Тем более что сейчас это ничего не даст. Нам требуется время – старик придет в себя, и я попытаюсь с ним поговорить.

Комиссар предложил отвезти доктора Конвей к себе домой, чтобы она могла отдохнуть, но Стелла отрицательно замотала головой:

– Я побуду вместе с тобой в управлении.

Она не хотела признаваться Марку, что боится оставаться в доме одна. Марк выделил ей одну из комнат, где стоял старенький диван, собственноручно застелил его и, поцеловав Стеллу, сказал:

– Тебе требуется отдохнуть, прошедшие ночь и день были полны ужасных событий.

Стелла попыталась заснуть, но у нее не получалось. Поворочавшись с боку на бок, она поднялась, подбила одеяло так, чтобы создавалась иллюзия – кто-то лежит на диване, накрывшись с головой, и вышла в коридор. В управлении было всего несколько полицейских, заступивших на ночную смену. Марк сидел в своем кабинете, и Стелла не стала тревожить комиссара. Она спустилась в подвал, чтобы посмотреть, чем занимается Павлушка. Не исключено, подумала доктор Конвей, что он уже пришел в себя, и тогда она сможет побеседовать с ним.

Дежурный полицейский, положив голову на письменный стол, громко храпел. Так-то он охранял вверенных его попечению арестованных!

К удивлению, камера, в которой сидел Павлушка, оказалась открытой. Стелла осторожно заглянула в нее и увидела Павлушку, в позе эмбриона лежавшего на кровати, а подле него – Йозека, склонившегося над стариком. До Стеллы долетели слова молодого человека: