Сергей Кулаков - Не смотри в глаза пророку

Егору казалось, что он видит сон. Он внезапно утратил слух, точно все происходило под водой.

К нему шагнул приземистый, необычайно широкоплечий человек с седым ежиком волос на голове, о чем-то спросил.

– Что? – проговорил Горин, не слыша своего голоса.

– Вы в порядке? – скорее не услышал, а догадался он.

– Да, – кивнул Егор, боясь, что сейчас потеряет сознание.

Седой ощупал наручники.

– Витя, браслеты! – крикнул он.

Второй из стрелявших подбежал к ним, доставая из кармана ключи.

Через несколько секунд наручники были сняты с рук Егора, его подхватили под мышки и поставили на ноги.

– Надо уходить, – сказал ему на ухо седой.

Егор кивнул, не имея сил говорить. Все случилось так скоро, что он еще не успел прийти в себя.

А от него уже требовали каких-то новых немедленных действий.

– Витя, помоги ему, – приказал седой.

Витя, атлетически сложенный парень, ничего не говоря, вскинул руку Егора себе на плечо и потащил его вслед за своим командиром к дверям. На ходу Егор переступил через вытянутые ноги гиганта, обутые в грубые солдатские ботинки. Но на то, чтобы обернуться, времени уже не было.

Увлекаемый своими спасителями, он шел сначала длинным коридором, затем поднялся по лестнице вверх и оказался в каком-то заброшенном фабричном цеху. Сломанные, запыленные станки громоздились вокруг, освещаемые падающим сквозь разбитые окна светом далекого фонаря. Егор потерял всякую ориентацию в пространстве, голова у него кружилась, в ушах отдавались звуки выстрелов, и стояли перед глазами разбросанные, как утюги, огромные ноги гиганта. Четыре смерти, последовавшие одна за другой на его глазах, поразили его больше, чем возможность собственной гибели. Все, что до этого напоминало какой-то нелепый сон, оказалось вдруг чудовищной реальностью, которую он никак не мог предугадать. И страшнее всего было то, что он стал участником событий, происходящих в этой реальности. Он ощущал под своей рукой железное плечо и бугристую спину увлекающего его за собой Вити, слышал твердые шаги седого, идущего впереди, чувствовал запах пороха, забившего, казалось, ему ноздри до самой гортани, и понимал, что это уже стало частью его жизни, хотел он того или нет.

Они молча пробрались через цех и вышли наружу, где Егор увидел широкий, захламленный двор. Посреди двора стоял черный микроавтобус, посверкивая чисто вымытыми боками и стеклами.

Егор думал, что они сейчас сядут в микроавтобус, но седой проследовал мимо.

– Куда мы? – спросил Егор Витю.

– Тихо, – отозвался тот.

От его отрывистого шепота веяло новыми страхами, и Егор подумал, что, возможно, он рано уверовал в свое избавление.

– Я пойду сам, – сказал он, опасаясь, что Витя не отпустит его, превратившись, таким образом, из спасителя в конвоира.

Однако тот снял с плеча его руку и пошел рядом, лишь искоса поглядывая на своего подопечного.

Егор почувствовал себя увереннее.

– Это их машина? – спросил он, испытывая острое желание поговорить вопреки явному неодобрению со стороны Вити и оглянувшегося на них седого.

– Да, – односложно отозвался Витя.

– Разве ее не надо поджечь? – не унимался Горин.

– Не надо, – последовал ответ.

Егор решил, что, вероятно, в поджоге нет смысла. Пылающая в ночи машина даже за фабричными воротами привлечет внимание, и скоро сюда явится наряд милиции, а за ним и розыскная бригада. Дальнейшие поиски приведут к обнаружению четырех трупов в подвале, после чего будет объявлен план-перехват и, как следствие, тихий побег с места преступления – а именно так следовало трактовать место несостоявшейся казни Егора – может окончиться неудачей.

Все это за неимением собеседника Егор говорил сам себе, поскольку не мог удержаться от того, чтобы не облекать в слова то, что с ним происходило. Тут сказывалась и профессиональная привычка, и выброс адреналина, и желание хоть как-то упорядочить события, которые никак не должны были случиться в его тихой, размеренной жизни.

А тем временем они выбрались за пределы фабрики и подошли к стоящему в тени кустарника джипу марки «Тойота».

– Садитесь, – сказал седой, распахивая задние двери.

Егор заколебался, глядя на темный проем, несущий ему новые испытания, по сравнению с которыми, возможно, все, что с ним произошло до этого, окажется детским утренником.

– Но я даже не знаю, кто вы, – заметил он.

Прищуренный взгляд седого блеснул в свете луны желтым, как у волка, зрачком.