Сергей Кулаков - Не смотри в глаза пророку

– Дурак! – сказал он вслух и вздрогнул от звука своего голоса, показавшегося ему оглушительно громким.

Вдруг лифт остановился – и Егора прошиб холодный пот. Он едва не вскрикнул, но в последний миг заметил, что горит кнопка с цифрой «45», а стало быть, он приехал на свой этаж и может наконец попасть домой.

Когда створки лифта разъехались, Горин не сразу вышел, а сперва высунул голову и огляделся. Убедившись, что на площадке никого нет, он, стараясь ступать бесшумно, подобрался к своей двери, открыл двойной замок, замирая при каждом щелчке, и боком протиснулся в дверь.

Понимая, что ведет себя, как типичный параноик, Горин тем не менее долго стоял в коридоре, прижавшись к стенке и не зажигая свет. Дверь он оставил незапертой. Погруженная во тьму квартира внушала ему безотчетный ужас, и он вслушивался в нее всем своим существом, готовясь задать стрекача при самой ничтожной угрозе.

Но прошло несколько секунд – все было тихо.

Егор решился и тихонько отодвинулся от стены. Сделал шаг, другой – и вдруг чья-то тень мелькнула в углу. Чувствуя, как тошнотворной резью наполняется горло и желудок, Егор застыл на месте, не в силах сделать ни одного шага к спасительной двери. Он бы закричал, но крик застрял в его глотке, точно ее сдавила чья-то рука. Расширенными глазами он уставился в сумрак гостиной, собираясь увидеть не то человека в маске и с пистолетом, не то какого-нибудь вурдалака, не то еще кого пострашнее. И вдруг пространство перед ним пересек бесшумный тугой комок, и послышалась жалобное мяуканье.

– Ася! – выдохнул Егор. – Ты…

Разом обессилев, он присел на корточки и нащупал копошащуюся у его ног кошку. Она тоненько мяукала, словно пеняя ему за долгое отсутствие.

Егор взял ее на руки и погрузил лицо в мягкую, как плюшевый плед, шерстку.

– Ася, – задыхаясь, прошептал он. – Милый мой зверек. Я дома, я уже дома. Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.

Получивший передышку мозг начал соображать лучше. Никого в доме нет, это яснее ясного. Иначе Ася, не выносившая чужаков, вела бы себя по-другому. Впрочем, Жанне удалось покорить ее сердце, но Жанна, Егор сам видел, осталась внизу. Не могла же она взлететь наверх. «Если только на помеле, – подумал Егор и зло усмехнулся. – С нее станется».

– Пойдем, – проговорил он Асе, лаская ее и не спуская с рук. – Пойдем спать. Все пусть катится к чертовой матери. Завтра все решим, завтра.

Его первоначальный план немедленно собраться и ехать в аэропорт внезапно выявил свои слабые стороны.

Во-первых, невыносима была мысль зажигать по всей квартире свет, становясь таким образом легким объектом для наблюдения с какой-нибудь многоэтажки. Во-вторых, он даст знать о готовящемся бегстве: за ним установят слежку, и вся его затея с тихим уголком на краю света благополучно накроется медным тазом. В-третьих, надо предварительно отвезти Асю в кошачью гостиницу. В-четвертых, он так устал, что ни о чем, кроме постели, думать не может. В-пятых, утро вечера мудренее, а Егор всегда был склонен доверять народной мудрости. И, в-шестых, в глубине души он надеялся, что завтра его мытарства кончатся сами собой.

В общем, так и не включив свет, он доволокся до спальни, лег на кровать, свернулся клубком, прижимая Асю к животу, накрылся краем покрывала и под тихое урчание пригревшейся кошки уснул, как набегавшийся за день школьник.

Егор проспал до полудня, благо его никто ни разу не побеспокоил.

Это сам по себе был добрый знак.

«Отстали, – подумал Егор, стоя у окна и глядя на неутомимо реющих ласточек. – Слава богу. А если не отстали, то я сам попрошу их сделать это. В конце концов можно обратиться в милицию».

Он сам не понимал, почему ему вчера показалось, будто за ним могут следить. Ведь ничего, кроме довольно туманной фразы Жанны, не было. И все же он не мог не помнить своего отчетливого чувства, будто его взяли под наблюдение.

Но тревога оказалась ложной, а мысль о том, что он живет как-никак под охраной государства, и вовсе его успокоила.

Бегство, как и следовало ожидать, он отменил. Работа над книгой в самом разгаре, а ничто так пагубно не отражается на ней, как внезапная перемена мест. Какие-либо «видения» его не посещали, и даже сны не снились, что Егор опять-таки воспринял как несомненное возвращение к прежней жизни.

«Стоит хорошенько выспаться, – думал он, – и все беды яйца выеденного не стоят».

Пока он принимал душ, готовил завтрак, кормил Асю и слушал чивиканье ласточек, его душевное равновесие окончательно восстановилось. События минувших дней он все увереннее отодвигал в темный угол своей памяти и вместо этого с облегчением и энтузиазмом принимался обдумывать сюжет книги, над которой работал. Как известно, ничто так не успокаивает, как перенос мыслей из мира реального в мир вымышленный, и здесь могучая фантазия Егора была ему только на руку. Главная трудность заключалась в том, чтобы запустить ее в нужном направлении, но тут на помощь приходил профессионализм, и вскоре Горин только тем и был занят, что конструировал диалоги главного героя и поминутно делал наброски в блокнот.