Джузеппе Д'Агата - Возвращение тамплиеров

Эти события уже вошли в анналы истории, когда в 1018 году знатные господа из Шампани оставили монашескую жизнь, которой посвятили себя, и, запасшись только оружием и лошадьми, отправились в Святую землю. Их было всего девять человек, но они являли собой крохотную армию, потому что были отважны и весьма опытны в военном искусстве. Руководил ими неустрашимый Гуго де Пейнс, а его помощником был Готфрид Сент-Омерский, брат Ламберта, поэта, всем известного своей Liber floridus. [19] Цветоносная книга (лат.).

Когда они прибыли в Константинополь, византийский правитель принял их за обычных рыцарей-крестоносцев и отказался принять: для Восточной империи появление Иерусалимского королевства было делом противозаконным, нарушением взятого на себя армией крестоносцев в 1097 году обязательства предоставить христианскому населению свободу вероисповедания.

Однако патриарх Константинополя благожелательно встретил свободных рыцарей и благословил их орден. Орден Храма (Templum) — как он был назван — возник по образцу ордена святого Иоанна, основанного в Святой земле двумя десятилетиями ранее, при завоевании крестоносцами Иерусалима.

…но другая, куда более славная задача была поручена ордену тамплиеров тайным соглашением между патриархом Константинополя и Гуго де Пейнсом, — задача воссоздать в Иерусалиме древний и знаменитый храм Соломона (вот откуда идет заранее выбранное название), чтобы посвятить его христианскому богослужению. Воссоздание храма было страстным желанием византийских патриархов, потому что он, будучи уже не еврейским, а христианским, мог стать новым религиозным центром мира и обеспечить первенство Византийской Церкви над Римской. В таком случае дорога к папству для восточных патриархов была бы короче.

Девять рыцарей отправились в путь к Иерусалиму и уже во время этого длительного перехода доказали свое мужество и силу, оставляя за собой дорогу, усеянную трупами кочевников. Эта слава непобедимых воинов летела впереди них и дошла до двора короля Балдуина II, сына Балдуина I и племянника Готфрида Бульонского.

Шел 1119 год, и Балдуин II, всего год назад взошедший на трон, всячески старался расширить и укрепить границы своего небольшого королевства, выходившего на западе к морю у Яффы и Каифы и граничившего с Византийской империей на севере, Алеппским и Дамасским эмиратами на востоке и египетским халифатом на юге. Необходимо было спешно увеличить число подданных королевства, и поэтому король чрезвычайно благоволил к переселению христиан из Европы.

Балдуин встретил рыцарей со всеми почестями и решил устроить в их честь большой праздник с яствами, вином и женщинами. Рыцари решительно отвергли все. Гуго объяснил, что они не хотят нарушать принятые ими строгие правила, в основе которых лежат повиновение, бедность и целомудрие. Король выслушал их с восхищением, явно довольный, потом поинтересовался, где они намерены разместить резиденцию своего ордена.

— Здесь, — не колеблясь, ответил Гуго.

— В моем дворце? — изумился король.

Гуго подтвердил и добавил, что ему достаточно лишь части дворца. Перед лицом подобной непреклонности королю оставалось лишь согласиться.

Чтобы лучше понять все это, надобно знать, что дворец Балдуина был расположен в долине, где некогда находился храм Соломона, и Гуго, приехав в Иерусалим, сразу же узнал об этом. Таким образом, первые рыцари храма обосновались в одном из крыльев дворца, представлявшем собой не что иное, как старинную мечеть Аль-Акша, в которой больше не поклонялись Аллаху.

Торжественная церемония избрания Великого магистра состоялась в королевской капелле. На ней присутствовал патриарх Иерусалима, и Балдуин, сам назначивший себя папским викарием, надел на голову Гуго де Пейнса корону высшей власти — витую золотую цепочку с застежкой.

Корону потом опять положили в большой шкаф, где должно было со временем храниться будущее имущество ордена. В свою очередь Гуго назначил сенешалем (в иерархии второе лицо после Великого магистра) верного Готфрида Сент-Омерского.

…Гуго и Готфрид ужинали. Из окна видна была знаменитая равнина. От храма Соломона, как и от второго храма Зоровавеля и Ирода, осталось лишь очень немногое — стена и несколько плит пола.

Нарушив молчание, Готфрид сказал:

— Теперь у нас оказалось два хозяина: патриарх Константинополя и король Иерусалима. Зачем это нам?

Лицо Гуго, напоминавшее лицо Христа, осветилось улыбкой.