Сергей Кулаков - Всемогущий

То ему мерещился кавказец, у которого взрывом отрывает руки и ноги, и он летит к небу, превращаясь в Большую Медведицу. Егор стонал, просыпался, думал, как спасти кавказца, но ничего не мог придумать, так как передатчик у него отобрали, а связаться с Чернышовым как-то иначе он не имел возможности.

Потом, когда он немного успокоился и снова задремал, ему привиделось, как Курбатов, подняв пистолет, стреляет в него. Но Жанна бросается между ними – и пули попадают в нее. Она умерла на руках у Егора, и он, проснувшись, не мог понять, произошло уже это или ему только суждено произойти.

Чудилось и другое всякое, отнюдь не способствующее сну, так что, когда наконец наступило утро, он испытал облегчение и уже спокойнее начал обдумывать то, как ему лучше противостоять Ожогину.

Попытка заглянуть в свое будущее посредством зеркала в туалете снова ничего не дала. По-видимому, защита была установлена по всему периметру здания. Кстати, Егор заметил, что в здании, кроме тех, кого он уже видел, никого больше не было. Очевидно, на время операции Ожогин очистил этажи от посторонних, чтобы исключить малейшую возможность провала.

Утро, помимо неудачи с зеркалом, принесло и еще одну неприятность – мелкую, но чувствительную. Курбатова сменил Пронов, ходивший за Егором, как сторожевой пес. Он едва не вошел в кабинку, куда Егор удалился по своим делам, и остановило его только то, что Егор успел запереться на задвижку.

«Лучше бы уж оставался Курбатов, – думал Егор, – тот хоть и гад, но частично похож на офицера. Этот же – прирожденный надзиратель».

Надо было действовать. Времени у него не так уж и много. Скоро его призовет Ожогин, и после этого может получиться так, что будет поздно что-либо предпринимать.

– Я хочу увидеть Жанну, – заявил Егор после завтрака.

– Не положено, – выпалил Пронов.

Он важно посматривал на Егора, сияя очками и лысиной. Два новых молодца высились за его плечами, олицетворяя данную ему власть. На чувства Егора он плевать хотел – и всячески это демонстрировал. И дорого Егор дал бы, чтобы своими глазами увидеть, как эта сволочь будет корчиться в предсмертных судорогах.

– Мне нужно ее увидеть, – повторил он, сдерживая бившуюся в нем ненависть.

– Не положено! – еще раз с удовольствием выговорил Пронов.

– Николай Ильич говорил, что я могу видеть ее в любое время, – сказал Егор. – В любое, понимаете?

– С утра я такого приказа не получал, – невозмутимо ответил Пронов.

– Хорошо, – сказал Егор с угрозой. – Если я ее не повидаю, я не смогу помочь Николаю Ильичу. Она мне нужна для дела. Иначе я буду нервничать, и у меня может ничего не получиться. Так и передайте Ожогину. Слово в слово. А то будете крайним, я вам обещаю.

Пронов какое-то время раздумывал, ища подвох в словах пленника. От раздумий он даже побурел.

– Ладно, – наконец сказал Пронов. – Я передам…

Он поворотился к своим помощникам, глянул на них снизу вверх, выпятив грудь.

– Смотреть тут повнимательнее. Я скоро.

Егор вернулся в комнату, сел у окна, на свой любимый наблюдательный пункт. Оглядел машины, стоящие в отдалении. В одной из них должны сидеть люди Чернышова, ждать от него сигнала.

«Может, зря я отдал передатчик Ожогину? – думал Егор, скользя взглядом по автомобилям. – Надо было оставить его при себе и ночью, под одеялом, передать все Чернышову… Нет, это был бы заведомый провал. Они предусмотрели подобный вариант. Мой шепот был бы уловлен микрофоном, и все бы на этом закончилось. Ожогин отложил бы операцию, меня, скорее всего, увезли бы подальше и кокнули, как человека, посвященного в их тайные замыслы. И Чернышов в итоге остался бы ни с чем. Нет, все правильно я сделал. Отдал передатчик, показал свою лояльность. В поступки верят больше, чем в слова, и Ожогин не исключение… Сейчас Пронов доложит ему о моем желании увидеться с Жанной. Попроси я об этом после нашей встречи с Ожогиным, он бы отказал. Он ведь не знает, что я уже обо всем знаю, и будет думать, что мне обо всем станет известно только после просмотра телевизора. На этом я и сыграю. Он, конечно, разрешит мне увидеть Жанну, полагая, что ему это ничем не грозит, а я буду лучше работать. А потом мы посмотрим с ним телевизор, и я сообщу ему то, что он так жаждет услышать. И вся надежда с того момента будет только на Жанну. По сути, в ее хрупких руках будет находиться будущее страны. А имею ли я право взваливать на нее эту ношу?»

Его размышления были прерваны стуком в дверь. На этот раз Пронов не влез бесцеремонно внутрь, а вежливо постучал. Должно быть, получил дополнительные инструкции от Ожогина, который, услышав переданные ему слова Егора, счел за лучшее в интересах дела не раздражать пленника, а, напротив, во всем идти ему навстречу.