Дэймон Найт - Рассказы

Ффенгль, здоровенный, голубоволосый парень, прокрался в комнату Ксиксль и склонился над спальной коробкой.

Мы бросились, чтобы схватить негодяя, но он с невероятным проворством вывернулся и буквально взлетел по беломякотной лестнице.

(Мясо единственной на Веегле животной формы жизни, "мякотных деревьев", или вууглей, быстро застывает на воздухе и широко используется в строительстве.) Мы обнаружили беглеца в совершенно неожиданном месте — у самой вершины старого здания, где он пытался спрятаться под покрывалами на какой-то древней кровати. Дело было жуткое. Мы прошили его вспышками из протонных ружей, и все же в самом конце, с какой-то совершенно невееглианской живучестью, он отчаянно пытался дотянуться до нас своими усиками.

Позднее он казался мертвее мертвого, но местные знатоки посоветовали нам соблюсти определенные предосторожности.

И тогда мы похоронили его с куском вуугля в сердцевине.

Когда я подкатил, смотритель на автостоянке дремал — толстый, вялый тип в черно-белом атласном трико. Сам я был в алом — как раз под настроение. Выйдя из машины, я подошел к нему вплотную.

— Стоянка или хранение? — автоматически спросил он, оглядываясь по сторонам. И тут он понял, кто я такой, и моментально спрятал глаза.

— Ни то, ни другое, — ответил я.

Как раз за его спиной маячил открытый проем ремонтного гаража. Я прихватил с полки паяльную лампу и вернулся к машине. Затем раскочегарил горелку и поставил ее как раз напротив колеса. Резина завоняла и зашипела, стекая на мостовую. Смотритель безмолвствовал.

Там я его и оставил, насладившись напоследок зрелищем черной вонючей лужи на вылизанном до блеска бетоне.

Машина тоже была ничего себе, впрочем, я в любое время мог раздобыть себе другую. И захотелось мне прогуляться. И пошел я по извилистой дороге, заснувшей под предзакатным солнцем, по роскошной дороге, изрезанной тенями и овеянной благоухающей прохладой, под сенью листвы. А вокруг — никого. И жилья — никакого. Все укрыто дерном и кустарником. Это мне и нужно было. Я явился сюда вовсе не для того, чтобы полюбоваться жизнью и бытом местных кретинов.

Я наугад свернул и пересек холмистую лужайку, миновал вторую живую изгородь — боярышник в цвету — и вышел к большому теннисному корту.

Разделенные натянутой сеткой, там играли две пары — в охотку, не особенно потея, — все четверо молодые, примерно вдвое моложе меня.

Среди них — одна девушка, блондинка. Славно играли они, весело убивая время.

Я понаблюдал с минутку. Но вскорости ближайшая парочка почуяла, что я рядом. Я выступил на корт, как раз когда блондинка собралась подавать. Застыв на цыпочках по ту сторону сетки, она бросила на меня ледяной взгляд. Остальные тоже замерли.

— Все, — сказал я. — Собираем пешки.

Потом я смотрел им вслед, особенное внимание уделяя блондинке.

Двигалась она не спеша, зажав ракетку под мышкой, — несколько вперевалку, но достаточно грациозно. Затем легкое оцепенение прошло, блондинка прибавила шагу и поспешила с корта вслед за тремя остальными.

Я шел сзади, выслеживая их по голосам, доносившимся из-за поворота тропы, что исчезала в сиреневых кущах, — я шел, вдыхая сладкий аромат, пока не дошел до того, что резало мне глаза далеким солнечным зайчиком. Площадка с солнечными часами и купальня для птиц, а вокруг на траве разостланы полотенца. Первую пару — тех, что с волосами потемнее, — я по-прежнему различал впереди на тропинке. Вторая пара исчезла.

Рычаг в траве я отыскал без труда. Механизм сработал, и продолговатый кусок дерна поднялся. Там оказалась лесенка, а не эскалатор, но мне было без разницы. Я сбежал вниз по ступенькам, зашел в первую попавшуюся дверь и оказался в овальной комнате отдыха на верхнем этаже. Мебель шикарная, самая что ни на есть буржуйская — расползшаяся, безобразная, на полу ворсистый ковер, а в воздухе аромат свежих цветов.

Блондинка сидела в ближнем углу комнаты спиной ко мне, рассматривая клавиатуру повара-автомата. Она уже почти избавилась от своего теннисного костюма. Стянув все остальное, она выступила из упавшей одежды, а затем обернулась и увидела меня.

Она снова удивилась — видно, у нее и в мыслях не было, что я смогу ее выследить.

Прежде чем ей пришло в голову двинуться с места, я уже подобрался ближе; а потом было слишком поздно: блондинка поняла, что ей от меня никуда не деться; закрыв глаза, она прижалась к стене, слегка побледнев. Губы ее напряглись, а золотые брови нахмурились.