Инспектор Бизо почувствовал некую вибрацию в области чресел только после третьей серии звонков. Однако приписал это возбуждающему действию поглощаемых им моллюсков.
«Все идет по плану», — подумал он, предвкушая любовное свидание с Моникой (или с Мюриэль?), которая ждала его в девять вечера. Но когда официант поставил перед Жан-Жаком тарелку со спаржей, этим поистине Божьим даром, посланным с небес, чтобы разжечь его либидо, телефон зазвонил снова.
На этот раз ощущения были вполне определенными. Что-то клином вошло у него между ног. Удивленный Жан-Жак бросил масленый взгляд на Легорже, который в это время как раз расправлялся с последней устрицей. Тот с недоумением поднял глаза.
— Зачем ты меня гладишь, Жан?
— Я? Ты что, спятил? Или устриц объелся? Я бы не стал к тебе прикасаться, даже если бы ты был волшебной лампой с джинном внутри, колода ты этакая!
— Но я же чувствую, что ты меня гладишь!
— Alors, laisse-moi tranquille et mange! [11] Слушай, отстань и дай поесть! (фр.).
Они все еще продолжали трапезу, когда началась четвертая, и последняя, серия вибраций, которые Бизо уже не ощутил. Его живот, уставший от надоедливого мобильника, в конце концов вытолкнул его из-за пояса тугими складками жира. Телефон со стуком упал на пол.
— У тебя что-то с живота упало, — произнес Жан-Поль Легорже, продолжая резать спаржу. Его мысли были заняты предстоящей встречей с Анжеликой (или с Мюриэль?). — Ты знаешь любимую фразу императора Августа? «Быстрее, чем сварится спаржа».
— Неплохо сказано… — отозвался Бизо.
Он тоже почувствовал, как что-то упало, но когда попытался нагнуться и поднять упавший предмет, выяснилось, что сделать это не так-то просто. Его большой живот был затиснут между коленями и крышкой стола, лишая возможности двигаться или заглянуть под стол.
— II у a quelque chose de coined cans le meanisme, [12] Что-то заело в механизме (фр.).
— проворчал Бизо, осознав всю безвыходность ситуации. На лбу у него выступила испарина.
Легорже издал нечленораздельный звук, перешедший в хохот, от которого его длинное лошадиное лицо вытянулось еще сильнее. Бизо последовал его примеру, багровый от выпитого вина — пустые бутылки все еще стояли на столе.
Смех привлек внимание официанта, но лишь после того как публика в ресторане затихла и стала оглядываться на какофонию звуков, раздающихся из кабинки в дальнем углу.
На это стоило посмотреть — длинный худой Жан-Поль Легорже с остекленевшим взглядом и искаженной от смеха физиономией, казалось, покрытой слоем румян, и его собутыльник, похожий своими округлыми формами на сломанный акведук, застрявший за столом, который закатывался в приступах оглушительного хохота так, что из его маленьких заплывших глазок обильно текли слезы, а черная, усыпанная крошками борода мелко тряслась.
Бизо и Легорже все еще продолжали смеяться, когда официант поднял упавший телефон и вернул его владельцу. К ним присоединились и посетители ресторана «Этоф-Кретьен», которых шумное ликование двух джентльменов привело в веселое расположение духа. Каждый был бы не прочь поужинать в компании этой странной розовощекой парочки — круглого как пушечное ядро Бизо и тонкого как свечка Легорже.
Наконец Бизо обратил внимание на мигающую индикацию, сообщавшую о четырех пропущенных звонках.
— Putain de merde, ta gueule, vieux con, salaud, [13] Черт побери, да заткнись ты, старый дурак, мерзавец (фр.).
— усмехался он, читая сообщения. Потом громко свистнул.
— Что случилось, Жан? — спросил его Легорже, сосредоточенно жуя спаржу.
— Кража.
— Sans blague? [14] Кроме шуток? (фр.).
Что это?
Легорже был так поглощен едой, что даже не взглянул на Бизо.
— Это когда кто-то что-то крадет.
— Qui? [15] Кто? (фр.).
— с отсутствующим видом спросил Легорже.
— У «Общества Малевича» украли картину — сообщил Бизо, доставая из нагрудного кармана пиджака черную записную книжку из «чертовой кожи».
Он попытался одной рукой снять с нее резинку. Потерпев неудачу, прижал телефон головой к плечу и освободил вторую руку. Открыв книжку, Бизо хотел что-то записать, но тут обнаружил, что у него нет ручки.
— Ручку! Полцарства за чертову ручку! Жан, дай мне свою.
Не отрываясь от спаржи, Легорже протянул Бизо нож для масла, которым тот попытался нацарапать что-то в своей книжке.
— Са ne marche pas, Jean. [16] Она не пишет, Жан (фр.).
Ты что, не можешь дать мне нормальную ручку?
Легорже поднял глаза и со смехом вынул из кармана красно-коричневую ручку «Монблан».
Читать дальше