Джонатан Сантлоуфер - Дальтоник

Господи, что это она рассуждает как детектив, сейчас, в такой момент?

Кейт не отводила глаз от руки Ричарда, где на алебастровом пальце поблескивало обручальное кольцо. Каким-то образом от него прошел импульс к ее пальцам и дальше вверх по руке прямо к сердцу. На мгновение стены пошатнулись, но она собралась с силами и заставила себя смотреть на руку отстранение, как будто это была превосходная копия руки Ричарда со всеми анатомическими подробностями. Произведение искусства, достойное резца Микеланджело.

Медэксперт, моложавый мужчина в сильных очках, проследил за ее взглядом.

— Кольцо вы можете взять позднее, если захотите. Дело в том, что некоторые хоронят близких с кольцами.

Похоронить с кольцом… похоронить с кольцом… похоронить с кольцом…

Слова вихрем пронеслись в голове Кейт и почему-то вызвали из памяти давно забытую глуповатую песенку юности. Трагедия на железнодорожном переезде. Девушка роняет в окошко подаренное любимым кольцо, останавливает машину, вылезает, чтобы подобрать его, и попадает под поезд. Рефрен «Ангелица, ангелица, ангелица, ангелица» повторялся и повторялся, словно заело иголку.

— Я хочу взять его сейчас.

Медэксперт быстро снял кольцо с мертвого пальца мужа и протянул ей. Холодный металл обжег ладонь.

Кейт прищурилась, чтобы прочитать имя и фамилию медэксперта на идентификационной карточке, косо прикрепленной к лацкану белого лабораторного халата. Только чтобы отвлечься. Даниел Маркович.

А затем она наконец осмелилась в первый раз посмотреть на лицо Ричарда. Оно чудесным образом осталось неповрежденным: гладкая кожа, чуть раскрытые бесцветные губы.

Кейт смотрела на мужа и ждала, когда он откроет глаза, улыбнется и подмигнет. Смотрела на его жемчужно-сероватое лицо, такое знакомое и вместе с тем совершенно чужое, напоминающее восковой музейный манекен. Но он все не открывал глаз и не подмигивал, и Кейт вдруг осознала, что Ричарда, мужа, которого она любила, больше нет. Он мертв и никогда к ней не вернется. И в этот момент внутри у нее как будто что-то треснуло.

Кейт пошевелилась в постели. Медленно поднесла пальцы к глазам, желая убедиться, что они открыты, что она не спит, что это не кошмарный сон.

На часах светились время и дата. Значит, прошло трое суток. Она лежит дома, в постели, пока живая, хотя мысль о том, что придется жить дальше, казалась непереносимой. Она жива, а Ричард мертв. Ничего не изменилось, и изменилось все.

Кейт погрузила лицо в подушку Ричарда, еще хранящую запах его тела, волос, слабый аромат английского одеколона «Скай», который она привезла ему из Лондона. Колпачок в виде маленькой золотой короны.

— Разрешите преподнести вам, ваше величество. — Кейт поставила ему на голову маленькую корону, и они потом долго смеялись.

Яркими пятнами выделялись несколько букетов цветов. Хотя Кейт настоятельно просила не тратить деньги на цветы, а делать в память Ричарда благотворительные взносы, некоторые все равно присылали.

На столике высилась гора писем и телеграмм с соболезнованиями.

Время от времени Лусилл — тихая женщина, которая уже десять лет занималась в их доме хозяйством, — приносила чашку куриного бульона с тостами, но Кейт не могла прикоснуться к еде.

Каждый день ее навещала Нола. Садилась рядом, много говорила о том о сем, старалась отвлечь. А Кейт от этого испытывала только неловкость, потому что ей тоже следовало бы утешать Нолу, для которой Ричард был вторым отцом. К тому же девочка ждала ребенка.

Кейт с трудом узнавала себя в слабой, убитой горем женщине, которая смотрела на нее, отражаясь в оконном стекле.

Похороны прошли как в тумане. Все делалось в спешке, потому что евреи стараются поскорее предать тела близких земле. Не то что ирландцы. Кейт вспомнила поминки по матери. Родственники собрались в небольшом доме Макиннонов в Куинсе. Воздух синий от сигаретного дыма. Тетушки хлопочут на кухне. «Молли, не забудь положить в тушеную капусту щепотку сахара». Братья отца, Майк и Тимоти, оба копы. В гостиной включен телевизор, на экране какие-то спортивные соревнования в режиме нон-стоп. На диване и креслах, обитых коричневой шотландкой, полиэтиленовые чехлы: маме не нравилось постоянно отчищать пятна пива и пепел. После похорон отец их сразу же снял.

Уилли звонил раз десять. Он был в Германии по программе Фулбрайта. [8] Программа Фулбрайта составлена с целью международных обменов в области образования; начата в 1946 г. по инициативе сенатора У. Фулбрайта. Кейт очень скучала по этому мальчику, которого они с Ричардом опекали в фонде «Дорогу талантам» начиная с шестого класса. Теперь он стал весьма преуспевающим художником, и его картины шли нарасхват. Уилли давно уже перевез мать и сестер из Бронкса в прекрасную квартиру в Куинсе, рядом с чудесным парком. Славный мальчик. Нет, не мальчик, молодой человек.