Деон Мейер: Смерть на рассвете

Мы поели, приняли душ и пошли в бунгало, но никому не спалось. Рыжий Ферстер сказал, что надо доложить о случившемся. Молчал-молчал, а потом как выпалит. Но Меченый возразил: нет. Клинтон сказал, что нам надо с кем-то посоветоваться. Рюперт де Ягер сказал: ничего хорошего из этого не выйдет. Те десантники уже мертвы, их не воскресишь. А Кос ван Ренсбург сказал: нет, мы не сможем с этим жить. Все орали друг на друга: мы с Рюпертом на Клинтона, Джерри, Рыжего и Коса. Наконец Меченый ударил по жестяному сундуку, и все посмотрели на него. Он сказал: мы все устали и потрясены, и, если мы будем из-за случившегося ссориться сейчас, ничего хорошего не выйдет. Надо подождать. Вот вернемся с операции «Орион» и проголосуем. Как решит большинство, так и поступим.

Бюси Схлебюс валялся на койке и глазел в потолок. Меченый Вентер один знал, что делать. Потом мы немного успокоились и даже поспали. В одиннадцать нас разбудил Бестер и сказал, что нам подали завтракать. Он спросил, как мы себя чувствуем, кудахтал над нами, как наседка над цыплятами, старался казаться своим парнем, только никто на него внимания не обращал из-за тех десантников. И потом, мы знали, что все разведчики такие же, как он: торчат в тылу, на базе, а изображают из себя крутых парней, которые понюхали пороху. К тому же Бритс нам просто надоел, все твердил: «Ребята, „Орион“ — это круто, по-настоящему круто, глядите в оба, когда-нибудь будете рассказывать детям, что совершили подвиг».

Вечером он роздал нам боевые патроны и ручные гранаты, и мы поехали на аэродром в Бедфорд. Там мы погрузились в «Дак». Перед взлетом Бритс заявил, что хочет нас проинструктировать. Мол, операция «Орион» — государственная тайна, но мы в любом случае поймем, что происходит, мы же не идиоты, а он знает, что нам можно доверять. Мы летим на одну шахту в Кванго за драгоценными камнями — за алмазами. Потом мы нелегально пересечем границу — возможно, и не один раз, и обменяем камешки кое на что, очень нужное УНИТА, потому что они сражаются против всей Анголы, которой помогают кубинцы. А если потом нас кто спросит, мы ничего не видели. А потом мы сразу отбудем в двухнедельный отпуск, и деньжат нам тоже подбросят, добавка к денежному довольствию, чтобы мы провели отпуск хорошо и ни в чем не нуждались. Бритс все шутил, как придурок из рекламы искусственных сливок для кофе. Настоящий клоун! Хотел казаться своим парнем.

Обычно мы сразу засыпали, спали в любом летательном аппарате. Но в ту ночь нам не спалось. Мы сидели, обхватив ружья, и поглядывали друг на друга. По-моему, мы все гадали, кто первый сломается, кто первый расколется. Рюперт де Ягер, Меченый Вентер и я считали, что мы должны молчать о десантниках, Рыжий, Клинтон, Джерри и Кос хотели, чтобы мы во всем признались, а у Бюси Схлебюса глаза были совсем пустые. Не знаю, о чем он думал. В общем, мы все были как натянутые пружины, и атмосфера так сгустилась, что хоть ножом режь. Только Бритс ни о чем не догадывался, все возился с какими-то картами, бумагами, подсвечивал себе фонариком и каждые пять минут оглядывался и проверял, не следим ли мы за ним.

Мы приземлились на каком-то богом забытом клочке земли на севере Анголы; чтобы пилот видел, куда садиться, встречающие разложили костры. Мы вылезли и, рассыпавшись цепью, встали на одно колено, взяли ружья на изготовку, как велел нам Бритс. А он пока разговаривал с какими-то двумя типами. Сначала они подвезли керосин для «Дака» в пикапе, а потом подъехал целый грузовик бойцов УНИТА, и Бестер скомандовал нам: «Вольно!» Мол, все идет по плану. Как будто он наш командир. Бойцы УНИТА привезли деревянный ящик, который тащили четверо, погрузили его в самолет. Бестер велел нам садиться. Мы взлетели, и я пытался сориентироваться, но ночью в воздухе это невозможно. Вроде бы сначала мы летели на юг, потом на восток. Мы сидели в самолете сонные, злые, нас мучили воспоминания о десантниках. Меченый подсел к Бюси и долго о чем-то с ним говорил, шептал ему на ухо. Потом вернулся на место.

Через два часа мы снова стали снижаться, и Бестер предупредил: начинается самая важная часть операции «Орион». Мы сели в чистом поле; вокруг простирался бесконечный вельд, трава и камни. На этот раз посадочную полосу отметили факелами. Бритс выпрыгнул первым, а мы снова рассыпались цепью в форме буквы «V». Тут к нам подъехали два типа в «лендровере». Они вылезли, Бритс подошел к ним, и они начали болтать, как старые друзья. Потом Бритс заглянул в багажник «лендровера», вернулся и сказал Бюси, чтобы мы вытащили тот деревянный ящик и принесли его. Бюси подал знак Меченому и мне, мы влезли в самолет и подошли к ящику. Он был тяжелый. Мы выгрузили его на землю. Подошли те двое; Бритс вскрыл ящик, а там полно необработанных алмазов в целлофановых пакетах. Один тип присвистнул и сказал с американским выговором: