Джек Кертис - Слава

Майлз Аллардайс никогда не собирался посвятить свои занятия медициной на благо всего человечества. В двадцать три года он уже был квалифицированным лечащим врачом, а через четыре года стал младшим ординатором. В свой тридцать первый день рождения он ушел с государственной, службы ради частной практики. Он специализировался на респираторных заболеваниях; его методы, хотя и не отличавшиеся традиционностью, с завидным постоянством давали хорошие результаты. Майлз был единственным врачом, который лечил пациентов гипнотерапией, – это было необычно, хотя и не совсем ново. Преимущество Майлза заключалось в его обаянии, авторитетной внешности и способности быстро успокаивать нервы людей. Будучи человеком проницательным и хитрым, он начал специализироваться на тех болезнях, которые бедные стараются перетерпеть и за лечение которых щедро платят богатые. Для бедных – болеутоляющие, транквилизаторы, полезные советы; для богатых – массажисты, психоаналитики, лакомства. Майлз часто прибегал к гипнотерапии, чтобы отучить курильщиков от сигарет, помочь заснуть страдающим бессонницей и дать расслабиться заработавшимся чиновникам.

Клиенты – особенно женщины – начинали доверять, ему и зависеть от него. Они видели в нем друга. Многие заходили даже дальше. Майлз лечил их в основном от болезней, связанных с напряжением и его симптомами, поэтому они говорили с ним как с консультантом или психоаналитиком. Это происходило перед началом гипнотерапевтического сеанса. Под гипнозом он мог узнать все, что ему было нужно. Пациентами Аллардайса были в основном люди, занимающие важное положение в обществе, или же мужья и жены таких людей. Дипломаты, политики, устроительницы общественных вечеров, профессиональные сплетники, финансисты, владельцы больших компаний – все они варились в одном котле. И все знали секреты, интересовавшие Йорка.

Конечно, у него были и менее важные клиенты, но Аллардайс и с ними всегда оставался начеку, собирая необходимую информацию. Именно так он узнал о дилемме Кэйт Лоример, связанной с компьютерным следом. Частично она сама рассказала об этом: подобно многим другим, Кэйт доверяла ему как специалисту. Остальное он выудил у нее под гипнозом. Если бы сеанс лечения Кэйт не пришелся на тот день, когда Аллардайс выходил на связь с Йорком, то все могло бы сложиться по-другому.

Майлзу на составило труда перенести следующий лечебный сеанс поближе. Он просто сказал ей, что собирается уезжать и хотел бы закрепить достигнутый успех – она стала курить в два раза меньше. Его заинтересованность в контакте было нетрудно заметить: в день передачи информации он звонил три раза, чего никогда не случалось прежде. Найти способ проделать задуманное оказалось нетрудно – Кэйт не видела Майлза в квартире, потому что он внушил ей это под гипнозом. Убивать было нетрудно. Нет, совсем не трудно.

Но ему трудно было остановиться. С двумя другими женщинами – леди Оливией и Джессикой Мередит – он применил тот же способ. Постгипнотическое внушение словно пеленой заволакивало им глаза. Майлз ходил по их квартирам, наблюдал за ними, стоя совсем близко. Они же занимались всем тем, что делают люди, когда думают, что остались одни. А Майлз предвкушал момент, оттягивал его, наслаждался им, пока возбуждение не переполняло его, и тогда он раздевался, надевая на себя их вещи, и в комнаты этих женщин, в их жизнь входила Элейн, дрожа от желания и ненависти.

Остановиться было не просто трудно – это было невозможно.

Рыцарь, птица, игрок на флейте, присевшая на корточки жабоподобная шила-на-гиг. Они то перемещались туда-сюда по стенам, словно входя и выходя сквозь потайные двери, то собирались у трупа Гоуера, темнея по мере приближения к нему. Каким-то образом мертвое тело превратилось в источник, излучающий силу. Ужасный тотем неподвижно сидел на стуле, подобно отвратительному, изменившемуся до гротеска фетишу. Одежда еще удерживала останки, но руки уже вздулись, от пальцев остались одни ногти, а лицо перекосилось и начало расползаться. Один глаз по-пиратски косил, а в другом отражалась темнота неосвещенного туннеля. Пропала и глупая ухмылка. На скулах слезла кожа и обнажилась кость цвета перламутра. Аллардайс увидел, как с полусъеденной головы соскользнула крыса. Остальные продолжали глодать туловище Гоуера под одеждой, от чего по временам казалось, будто его тело судорожно дергается.

Тени без устали двигались. Аллардайс закрыл глаза и вызвал в фантазии картину смерти Джессики Мередит. Но этого оказалось мало. Недостаточно. Ему было жарко, зубы лихорадочно стучали. Он услышал голос Элейн: Она пришла, принеся с собой иглу, ложку и их тайный запас героина. Да, именно это требовалось ему. Немного, только чтобы представить чарующую мелодию флейты, величественный полет птицы и яростную силу рыцаря.