Тесс Герритсен - Сад костей

Крауч вынул кишки и принялся старательно их разглядывать, затем опустил блестящие кольца в ведро, стоявшее на краю стола. — Видимо, лезвие было достаточно длинным. Оно прошло до самого позвоночника и даже верхнюю часть левой почки задело. — Врач поднял глаза. — Видите, господин Пратт?

— Да. Да, конечно.

Пратт и не думал смотреть на труп, казалось, его взгляд навсегда застыл на запачканном кровью фартуке

Норриса.

— А теперь посмотрим на вертикальный разрез. Он тоже беспощадно глубок.

Собрав оставшуюся часть тонкого кишечника, Крауч вытащил его и так бы и уронил на край стола, если бы

Венделл вовремя не подставил ведро. Потом из брюшной полости один за другим были изъяты прочие органы.

Печень, селезенка, поджелудочная железа.

— Вот здесь лезвие прорезало нисходящую аорту, что и является причиной обилия крови на лестнице. — Крауч поднял глаза. — Смерть наступила быстро от обескровливания.

— От обес… чего? — переспросил Пратт.

— Очень просто, сэр, из нее вытекла вся кровь.

Пратт нервно сглотнул и все-таки заставил себя опустить взгляд на брюшину, которая теперь напоминала пустую впадину.

— Вы сказали, что лезвие было длинным. Насколько длинным?

— Чтобы проникнуть так глубоко? По крайней мере сантиметров восемнадцать — двадцать.

— Возможно, нож мясника.

— Я без всяких сомнений сравнил бы это убийство с работой мясника.

— А возможно, это был меч, — предположил Венделл.

— Я бы посчитал, что это довольно подозрительно, — возразил Крауч, — идти по городу, лязгая кровавым мечом.

— Почему вы считаете, что это меч? — спросил Пратт.

— Тип увечий. Два перпендикулярных разреза. В библиотеке моего отца есть книга о чудных обычаях Дальнего

Востока. В ней я читал о таких же ранениях, их наносят в ходе японского обряда сеппуку. Ритуального самоубийства.

— Очень сомнительно, что это самоубийство.

— Я понимаю. Но рисунок точно такой же.

— Рисунок действительно очень любопытный, — признал доктор Крауч. — Две отдельные перпендикулярные раны.

Создается впечатление, что убийца хотел вырезать знак…

— …креста? — Внезапно заинтересовавшись, Пратт поднял таза, — Убитая не была ирландкой, верно ведь?

— Нет, — ответил Крауч, — почти наверняка нет.

— Но ведь многие пациентки в больнице — ирландки?

— Миссия этой больницы — помогать несчастным. Многие наши пациенты, если не большинство из них, пользуются благотворительной помощью.

— То есть они ирландцы. Как мисс Коннелли,

— А теперь послушайте меня. — Венделл заговорил чересчур прямолинейным тоном. — Вы наверняка усмотрели слишком много смысла в этих ранах. Они напоминают крест, но это еще не означает, что убийца — папист.

— Вы их защищаете?

— Я просто указываю на недостатки вашей аргументации. Нельзя приходить к умозаключениям, исходя лишь из особенностей увечий. В таком случае мое объяснение не менее основательно.

— Что какой-то японец забрался на корабль с мечом?

— Пратт рассмеялся. — Вряд ли в Бостоне отыщется такой человек. Зато папистов здесь много.

— Можно прийти и к другому заключению: убийца хочет, чтобы вы обвинили папистов!

— Господин Холмс, — осадил его Крауч, — может, не стоит рассказывать Ночной страже, в чем заключается их работа.

— Их работа — выяснение истины, а не беспочвенные предположения, основанные на религиозном фанатизме.

Глаза Пратта внезапно сузились.

— Господин Холмс, вы ведь состоите в родстве с преподобным Абиелом Холмсом? Из Кембриджа?

В зале повисло молчание, и Норрис заметил, как по лицу Венделла проскользнула тревожная тень.

— Да, — наконец подтвердил Венделл. — Это мой отец.

— Превосходный, честный кальвинист. А вот его сын…

— Благодарю вас, — парировал Венделл, — его сын позаботится о себе сам.

— Господин Холмс, — предостерег его доктор Крауч, — Ваше поведение не принесет особой пользы.

— Но будет взято на заметку, — заверил Пратт. «И не забудется», — читалось в его взгляде. Стражник обратился к Краучу:

— Доктор, насколько хорошо вы знали мисс Пул?

— Она наблюдала за многими моими пациентками.

— И ваше мнение о ней?

— Она была сведущей и умелой. И очень почтительной.

— Были ли у нее враги? Вам что-нибудь известно об этом?

— Безусловно, нет. Она ведь была медицинской сестрой. Ее задача — облегчать боль и страдания.

— Но ведь наверняка случалось, что кто-нибудь из пациентов или их родственников был недоволен? И мог бы обратить свой гнев на больницу и ее персонал?