Тесс Герритсен - Сад костей

— Но ведь доктор Гренвилл всегда защищал Норриса.

— А вы не задумывались о том, что заставило такого влиятельного человека, поставив на карчу свою репутацию, защищать студента без имени, без связей?

— То, что Норрис невиновен! И что…

— Он сделал это, чтобы Норрис не добрался до правосудия. Думаю, он хочет, чтобы Норриса приговорило общественное мнение, чтобы вердикт вынесли первые полосы газет. Ведь и общество, и газетчики уже давно признали его виновным. А для свершения казни понадобится лишь ловец преступников. Вы, конечно, знаете, что за его голову назначено вознаграждение?

Роза сглотнула, пытаясь перебороть слезы.

— Да.

— Все это закончится вполне обычно. Вестэндского Потрошителя настигнут и убьют.

— Зачем доктору Гренвиллу делать такое? Отчего он обратился против Норриса?

— Сейчас нет времени для объяснений. Скажите мне только, где Норрис, чтобы я мог предупредить его.

Роза в нерешительности смотрела на юношу. Никогда раньше она не сомневалась в Венделле Холмсе, но теперь, похоже, нужно с осторожностью относиться к любому, даже к тому, кому прежде доверяла больше других.

— С наступлением ночи, — поведала девушка, — он уедет из Медфорда и двинется к северу по Винчестерской дороге.

— А цель путешествия?

— Город Гудзон. Мельница на реке. На воротах вырезан пеликан.

Венделл кивнул.

— Если повезет, я догоню его еще до прибытия в Гудзон. — Он собрался было уйти, но вдруг остановился и обернулся к девушке. — Гренвиллу — ни слова, — предупредил Венделл. — Но главное — никому не говорите, где дитя.

Ее по-прежнему нужно скрывать.

Он выбежал с бокового двора, и через мгновение до слуха Розы донесся удаляющийся стук копыт. Солнце уже стояло низко, через час Норрис натает путь по Винчестерской дороге. Разве существует более выгодное время для нападения на одинокого путника, чем после наступления тьмы? «Торопись, Венделл! — мысленно закричала Роза. — Догони его раньше всех».

В боковой дворик ворвался ветер, закружив мертвые листья и пыль, и девушка прищурилась, чтобы соринки не попали в глаза. Из-под полуприкрытых век она заметила, как на дорожке что-то зашевелилось. Ветер стих, и Роза в изумлении уставилась на пса, забредшего через калитку со стороны Маячной улицы. Собака обнюхивала кусты, обходя золу, которой посыпали скользкую дорожку. Затем она подняла лапу, с облегчением обрызгала дерево и снова направилась к калитке. Наблюдая за тем, как пес мчится со двора, Роза вдруг поняла, что не в первый раз переживает такой момент. Или почти такой.

Тогда это случилось ночью. Возникшая в голове картинка принесла с собой гнетущее чувство печали, память о таком страшном горе, что девушке тут же захотелось запрятать воспоминания куда подальше, в самый темный утолок, где таилась забытая боль. Но Роза удержала воспоминание, упрямо хватаясь за хрупкую нить, которая в конце концов привела ее к тому самому моменту. Ей вспомнилось, как она стояла у окна, держа на руках новорожденную племянницу, и смотрела в ночь. Вспомнился одноконный фаэтон, заехавший на больничный двор.

И Агнес Пул, вышедшая из тьмы, чтобы побеседовать с пассажиром фаэтона.

В памяти всплыла еще одна деталь — испуганная лошадь, которая нервно забила копытами, когда мимо промчалась собака. Это был огромный пес — его силуэт угадывался на фоне блестящих булыжников. «В ту ночь там оказалась собака Билли, — припомнила Роза. — А Билли тоже был там?»

Она выбежала из калитки, собравшись было двинуться по Маячной улице, но тут услышала голос, который заставил ее замереть.

— Мисс Коннелли!

Обернувшись, девушка увидела доктора Гренвилла, он стоял у парадного входа.

— Госпожа Фербуш сказала, что к нам заходил господин Холмс. Где он?

— Он… он ушел, сэр.

— Даже не поговорив со мной? Весьма странно. Чарлз очень расстроится, что его друг ушел, не перемолвившись с ним ни словом.

— Он был здесь совсем недолго.

— Зачем он приходил? И с какой стати через заднюю дверь? Под пристальным взглядом доктора Роза покраснела:

— Сэр, он заглянул, только чтобы спросить, как я поживаю. Он не хотел доставлять неудобства перед самым ужином.

Некоторое время доктор пристально разглядывал девушку. По его лицу она ничего не смогла понять и понадеялась, что Гренвилл ни о чем не догадался.

— Когда вы снова увидите господина Холмса, — проговорил доктор, — передайте ему, что его визиты никогда не приносят неудобств. Ни днем, ни ночью.