Эрик Фраттини - Водный Лабиринт

Через пару часов девушка вскочила с постели.

— Черт! Чуть не опоздала!

Афдера сбросила одежду и помчалась в душ, после чего надела черные трусики, чулки, а сверху — черное платье с большим вырезом.

«Если и это не поможет, то он точно гей», — подумала она, вертясь перед зеркалом и приподнимая груди, чтобы те выглядели соблазнительнее.

По дороге в ресторан водитель такси не отрывался от зеркала заднего вида, разглядывая пассажирку. Это был привлекательный зеленоглазый брюнет.

«Настоящий итальянец. Черты лица чисто флорентийские», — отметила про себя Афдера.

— Простите, синьора, но я должен сказать, что вы настоящее чудо, — не выдержал наконец он.

— Благодарю вас, но я замужем, — ответила она и показала одно из своих колец, чтобы с ходу пресечь все попытки ухаживания.

— Прошу меня извинить!

— Ничего страшного. Спасибо за комплимент.

Остаток пути они проделали в молчании.

— Вот ваш ресторан, — объявил таксист.

Макс еще не подошел. Официант проводил Афдеру к столику, стоявшему в глубине зала.

— Мой спутник скоро будет. Налейте мне пока сухого мартини.

На часах было десять минут десятого. Через пять минут неожиданно для Афдеры рядом с ней вырос Макс в сопровождении официанта.

— Вот ваш столик, синьор, — показал рукой официант и удалился.

На Кронауэре был великолепный черный костюм и рубашка с белоснежным стоячим воротничком. 31 31 Стоячий воротничок — традиционный элемент одежды священника. Удивление на лице Афдеры сменилось гневом.

— Идиотка! — воскликнула она и встала. — Могла бы не тратить время на приставания к тебе. Настоящая идиотка. И как я не догадалась?

— Подожди, я все объясню, — произнес Макс, взяв ее за руку.

— Не надо. Объяснять тут нечего. Ты лгал мне, а я была полной идиоткой. Я чувствую себя обманутой. Да, ты обманывал меня!

— В чем же? Я обманул тебя, потому что отказался с тобой переспать? Дело не дошло до поцелуев? Я уклонялся от встреч с тобой, желая уйти от соблазна? В чем я тебя обманывал?

— Чувствую себя идиоткой. Мне надо бежать отсюда без оглядки. Не знаю, что меня удерживает — стыд, унижение или собственная глупость. Я влюбилась в тебя как дура. Ты должен был мне сразу сказать.

— Согласен. Но я никак не мог выбрать подходящего момента. Да, я виноват в том, что позволил всему этому зайти так далеко. Ты всегда оставляла передо мной открытую дверь.

— Ты мог ее захлопнуть!

— Ты права. Не понимаю, почему я так поступал. Может быть, потому, что в глубине души хотел тебя, но сан запрещал мне это. Ты нравишься мне как женщина. Скажу честно, я боролся с собой. Мне трудно было не целовать тебя, не соглашаться провести с тобой ночь в Берне.

— А я не боролась с собой? И это говоришь мне ты! Даже не знаю, дать тебе по физиономии или просто уйти. Какой идиоткой я была! — продолжала негодовать Афдера.

Макс взял ее за руку, не давая покинуть зал.

— Что ты решила?

— В смысле?..

— Дать мне по физиономии или уйти отсюда?

— Надо бы уйти, но у меня нет сил на это. Лучше закажу еще мартини и спрошу тебя кое о чем. Может, обо всем остальном ты мне тоже лгал?

— Я не лгал тебе ни в чем. Да, мне надо было сказать раньше, кто я такой. Но я не обманывал тебя. Спрашивай.

— Давно ты принял сан?

— В двадцать пять лет. В восемнадцать я поступил в иезуитскую семинарию и понемногу, не сразу, убедился в том, что служить Господу — мое призвание. Мой дядя, кардинал Ульрих Кронауэр, помог мне укрепиться в этом убеждении и настоял на том, чтобы я серьезно учился.

— В каком университете ты учился?

— В Йеле. Изучал историю религий и выбрал своей специальностью раннее христианство. Получив диплом, несколько лет прожил в Дамаске, где освоил арамейский и коптский.

— Черт возьми, не бедные же у тебя родственники! — сказала Афдера и одним духом выпила второй бокал.

— Почему ты так говоришь?

— Йель требует больших расходов. Там учится только белая кость вроде тебя.

— Или тебя. Впрочем, ты права. У моей семьи есть деньги, и немалые. По линии отца у меня сплошь католические священники. Так продолжается уже несколько столетий. Дядя Ульрих — один из ближайших советников Святого Отца. Родственники со стороны матери торгуют сталью с начала девятнадцатого века.

— Откуда ты родом?

— Из католической Баварии. Отец родился в Ингольштадте, мать — в Берлине, а я — в Аугсбурге, в тридцать девятом, через несколько дней после начала войны. У родителей был дом в этом городе.