Роберт Блох - Психоз

Лайла выбрала вторую дверь, распахнула ее, включила свет. И здесь с потолка свисала голая лампочка, но даже при таком слабом освещении можно было сразу определить, для чего служит комната. Это была спальня Бейтса — на редкость маленькая и тесная, с низкой и узкой кроватью, подходившей скорее мальчику, чем взрослому мужчине. Очевидно, он спал здесь всегда, с самого детства. Простыни были смяты, совсем недавно на этой кровати лежал хозяин. В углу, рядом со стенным шкафом, стоял комод: допотопное чудовище из полированного темного дуба, ручки ящиков покрыты ржавыми пятнами. Она без колебаний принялась за обыск.

В верхнем ящике хранились галстуки и носовые платки, по большей части грязные. Старомодные широкие галстуки. Она нашла в коробочке зажим для галстука, который явно никогда оттуда не вынимали, две пары запонок. Во втором ящике лежали рубашки, в третьем — носки и нижнее белье. Нижний ящик был заполнен странными белыми бесформенными одеяниями; в конце концов до Лайлы дошло, что это такое: ночные рубашки! Наверное, перед сном он и колпак на голову натягивал! Да, здесь хоть сейчас можно музей открывать!

Странно, почему-то нигде не было видно каких-нибудь личных бумаг, фотографий. Но все это он, наверное, хранил в мотеле, в конторе. Да, скорее всего, так и есть.

Лайла перенесла свое внимание на фотографии, украшавшие стену. Одна изображала маленького мальчика верхом на пони; на второй он стоял в компании пяти детей того же возраста — все были девочками, на заднем плане виднелось здание сельской школы. Лайла не сразу смогла узнать в этом мальчике Нормана Бейтса. В детстве он был довольно худеньким.

Оставалось осмотреть только шкаф и две большие книжные полки в углу. Со шкафом она управилась быстро: там висели два костюма, жакет, плащ, пара грязных, покрытых пятнами от краски штанов. В карманах ничего не было. Две пары туфель, пара домашних тапочек на полу завершали картину.

Теперь книжные полки.

Здесь Лайла не смогла действовать так же быстро. Она то и дело останавливалась, со все возраставшим изумлением разбирая странную библиотеку Нормана Бейтса. «Новая модель Вселенной», [21] «Новая модель Вселенной» — см. прим. 17 . «Расширение сознания», [22] «Расширение сознания». — По-видимому, имеется в виду изданное в Великобритании в 1932 г. парапсихологическое сочинение Чарльза Вольфрана Олливера (1895—?) «Расширение сознания: Введение в изучение метапсихологии», являющееся ныне весьма раритетной книгой. «Культ ведьм в Западной Европе», [23] «Культ ведьм в Западной Европе» (1921) — книга известного британского антрополога и египтолога Маргарет Эллис Мюррей (1863–1963), публикация которой вызвала в научных кругах оживленную полемику благодаря выдвинутой автором теории о том, что европейские ведовские обряды были рудиментом древнего языческого культа плодородия. «Пространство и бытие». [24] «Пространство и бытие» — неустановленное сочинение. Эти книги никак не могли принадлежать маленькому мальчику, но столь же странно было найти их в доме хозяина провинциального мотеля. Она пробежала глазами по корешкам. Парапсихология, оккультизм, теософия. Переводы «Жюстины» [25] «Жюстина, или Несчастья добродетели» (1787, опубл. 1791) — скандально знаменитый роман французского писателя и философа маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740–1814), как и другие произведения автора, отмеченный провокационным обращением к маргинальным областям чувственного опыта и опровергающий основные культурно-идеологические установки эпохи Просвещения. и «Там, внизу». [26] «Там, внизу» («Без дна», 1891) — роман французского писателя Жориса Карла (Шарля Мари Жоржа) Гюисманса (1848–1907), посвященный темам черной магии и сатанизма и являющийся художественным жизнеописанием легендарного сподвижника Жанны д'Арк, маршала Франции Жиля де Лаваля, барона де Рэ (1400–1440), после казни Орлеанской Девы предавшегося алхимической и демонологической практике и снискавшего себе в истории мрачную славу дьяволопоклонника и детоубийцы. А на нижней полке была сложена кипа плохо изданных томиков с хлипкими переплетами, без названия. Лайла наугад вытащила одну из книжек и раскрыла ее. Картинка, призывно распахнувшаяся перед ее глазами, поражала почти патологической непристойностью.

Она торопливо сунула книжку на место и выпрямилась. Охватившее ее отвращение, шок от увиденного, заставивший Лайлу инстинктивно отбросить томик, прошли; она чувствовала, что все это каким-то образом должно приблизить ее к разгадке. То, что Лайла не могла увидеть в невыразительном, мясистом, таком заурядном лице Нормана Бейтса, она с полной ясностью обнаружила здесь, разбирая его библиотеку.