Николай Усков - Семь ангелов

– Что?! Что ты несешь? – взорвался Алехин. – Еще пару часов назад ты рассказывал нам, как хладнокровно отравил Ивана и Лизу!

На лицо Антуана опустилась печаль. Он тягостно вздохнул и обратился к полковнику:

– Почему же, дорогой мосье Севастьянов, вы не скажете, где именно нашли оригинал духовной папы Климента?

– Хорошо, – Севастьянов пристально посмотрел на Алехина, – Иннокентий Александрович, оригинал был найден в вашей комнате, в сумке. Как вы это объясните?

– Кен, боже, как ты мог?! – вскрикнула Ирина Сергеевна. – Как ты мог? Она же так тебя любила?!

Алехин застыл, не зная, что ответить.

– Вы что-то говорили про отпечатки, – продолжал Антуан. Лицо его вновь стало печальным. – В ту трагическую ночь мы все отправились в парк искать мосье Алехина. Он был без чувств. По крайней мере, так казалось, – поправился дю Плесси.

– Что значит «так казалось»?! – разозлился Кен. Дю Плесси устало махнул рукой – дескать, не мешайте мне, с вами и так все понятно.

– Я помог доставить мосье Алехина в спальню. Мадемуазель Климова была очень взволнована. Я налил ей стакан воды. Уверяю вас, на тот момент цианида в бутылке не было. Этот яд действует мгновенно, не так ли, мосье Комндом?

– Абсолютно верно, – важно подтвердил комиссар.

– Мы оставили мадемуазель Климову с мосье Алехиным. Был поздний час, и я счел бестактным находиться в спальне молодой девушки. Какая ужасная смерть! Не могу себе простить. Если бы мы оставались рядом, мадемуазель была бы сейчас жива, – он сокрушенно вздохнул.

– Тебе это так с рук не сойдет, гнида лоснящаяся, – зарычала Ксантиппа. – Я свидетель – ты сам признался, что убил Ивана и Лизу, ты и нас с Кеном хотел убить.

– Дю Плесси! – вступил в беседу профессор Бриен. – Я вас видел в Авиньоне. Вы заперли мосье Алехина с мадемуазель в подземелье и потом уехали.

– О боже, – страдальчески поморщился Антуан, – подземелье, Авиньон, – мы просто гуляли, а потом разминулись… К тому же… – дю Плесси замялся. Казалось, что он не хочет говорить, но его вынуждают обстоятельства. – Бедная мадемуазель Ксантиппа, я понимаю, что разрыв наших отношений стал тяжелым ударом для вас, и я искренне сожалею, что причинил вам боль. Я много читал о женской мести, но всему есть предел. Итак, надеюсь, я ответил на ваши вопросы, дорогой мосье Севастьянов, – Антуан отхлебнул вина и обворожительно улыбнулся.

– Как бы не так, – спокойно объявила Ксантиппа. – Тебе, кажется, не понравилась моя хризантема? – она коснулась цветка, прикрепленного к бретельке сарафана. – Так вот, зайчик, там спрятан диктофон – это маленькая хитрость светского журналиста. Моя работа заключается в том, чтобы пересказывать читателям, кто и что кому сказал. Без этого цветочка я как без рук, особенно если выпью. Когда ты стал откровенничать в Авиньоне, я незаметно нажала на «запись». Будь уверен, вся твоя эффектная речь записана, – она торжественно отколола цветок и медленно направилась к Севастьянову. На лице ее играла самодовольная улыбка. – Жаль, что во Франции больше не казнят на гильотине, – заключила Пылкая.

С Антуаном произошло что-то невероятное. Лицо его мгновенно стало серым, глаза яростно впились в Ксантиппу. Он вскочил и выхватил револьвер:

– Стоять, сука! – Ксантиппа замерла. – Сюда цветок, живо!

Пылкая была похожа на кошку, которую ослепило фарами.

– Я сказал, сюда! – повторил Антуан. – Севастьянов, без глупостей, иначе я прострелю этой балаболке печень.

Грянул выстрел, но не оттуда, откуда все ожидали. Никто не обращал внимания на Ирину Сергеевну. Она скромно стояла у двери. В тот момент, когда Антуан выхватил револьвер, она достала из сумочки маленький дамский пистолет и спокойно выстрелила. Ксантиппа инстинктивно присела, а потом быстро заползла за диван. Раздался второй выстрел – стрелял дю Плесси. Пуля угодила в тяжелое бра рядом с диваном. Оно с грохотом обрушилось на наборный паркет. Потом – третий. Антуан рухнул.

– Отличная работа, мосье Севастьянов, – одобрительно объявил комиссар Комндом. Он присел к дю Плесси, который лежал на полу. – Вы вышибли ему мозги. – Комиссар поднялся и важно обратился к Ксантиппе, которая все еще пряталась за диваном: – Мадемуазель, от имени Французской республики позвольте поблагодарить вас за смелость и находчивость, – он подал ей руку, – надеюсь, вы передадите мне диктофон.

– Какой диктофон? – удивилась Ксантиппа.

– Как какой? Вы же только что рассказывали… хризантема… маленькая хитрость… – растерялся Комндом.