Кит МакКарти - Окончательный диагноз

Деннис Каллен был хорошо скрыт кустарником и мелкими деревцами, росшими вдоль берега. Он услышал торопливые шаги на дорожке, но не обратил на них особого внимания и лишь случайно, бросив взгляд вправо, заметил крупную сутулую фигуру, поспешно скрывшуюся в тени пешеходного моста, расположенного метрах в двадцати правее.

Однако его интерес был подогрет, когда он услышал звук еще более торопливых шагов и, оглянувшись, увидел второго человека, более худого и низкого. Тогда ему пришло в голову, что тот, видимо, преследует первого.

— Ну и ну, — пробормотал он себе под нос.

Время от времени ему доводилось становиться свидетелем разных противоправных действий, как, например, продажа наркотиков, а однажды он чуть ли не из первого ряда наблюдал за длительными и изнурительными сексуальными играми, происходившими на траве всего в пяти метрах от него. И похоже, этой ночью тоже должно было что-то произойти.

Айзенменгер, не догадывавшийся о том, что за ним наблюдают, увидел, как Пендред скрывается в тени. Он бросился под мост, и только тогда, когда каждый его шаг стал отдаваться эхом, а звуки плещущейся воды сделались отчетливее и громче, до него дошло, что Пендред уже не впереди него, а позади.

Именно в этот момент кто-то, возникший из темноты справа, схватил его за плечи. Хватка была настолько сильной, что, как он ни сопротивлялся, ему не удавалось вырваться. Он закричал, однако его крик был тут же заглушён огромной, как у медведя, лапой. Он начал брыкаться и извиваться, но, несмотря на это, его неуклонно продолжали тащить к воде, и вскоре он оказался на самом краю дорожки.

Акустические особенности сводов моста придали истошному и короткому вскрику оттенок трагичности. Деннис Каллен разрывался между желанием вмешаться и стремлением сохранять здравомыслие. Поэтому он замер и начал прислушиваться к шорохам и шарканью, доносившимся из темноты. Время от времени он видел мелькавшие на границе света ноги или ботинки.

Он чувствовал, что происходит что-то серьезное. Возможно, это было ограбление, а может, и того хуже. И что ему было делать?

Он не был героем, но считал себя честным человеком — рядовым гражданином, одним из тех, на ком держится страна. И поэтому решение было принято им не столько из смелости, сколько из ярости при мысли о том, что нравственные устои на его родине настолько расшатались, что никто уже не обращает внимания ни на насилие, ни на убийство. Он встал и начал подниматься вверх по берегу к дорожке.

Айзенменгер почувствовал, что падает в воду, и, как ни странно, первой его мыслью было то, что она мокрая и холодная. Однако его падение не было бесконтрольным — руки, поддерживавшие его за плечи и зажимавшие ему рот, с легкостью управлялись с его весом, так что он чувствовал себя чуть ли ни ребенком. Затем та же несокрушимая сила подняла его в воздух, а рука, зажимавшая рот, прижала его голову к бетонному покрытию дорожки.

Айзенменгер попробовал было сопротивляться, поскольку руки его стали свободны, однако это намерение тут же пришлось отбросить, когда периферическим зрением он увидел слева нож, который медленно приближался к его горлу.

Каллен быстро шел вперед, пытаясь что-либо различить в темноте. Впереди на краю дорожки виднелась фигура человека, стоявшего на коленях и как будто глядевшего на реку.

До Айзенменгера донеслось тяжелое дыхание, а потом какой-то свистящий звук, слово, которое он не смог разобрать. Говорить он не мог, так как рот у него по-прежнему был зажат. Пошевелить головой он тоже не мог, так как та была настолько сильно прижата к бетону, что скрежет отдавался в костях черепа. Единственное, что он мог, это попытаться схватить руку, которая вместе со зловещим лезвием приближалась к его горлу.

Каллен замедлил шаг. Что этот болван там делал? И где был второй?

И в этот момент он понял, чем занимался склонившийся над водой человек — он что-то запихивал под воду. А затем Каллен покрылся холодным потом, потому что догадался, что это было.

На его глазах топили человека.

Он открыл было рот, набрал в легкие воздуха и собрался закричать, чтобы застигнуть преступника врасплох, но что-то его остановило.

Он заметил яркий серебристый блеск, двигавшийся над водой, ему стало страшно, и он бросился вперед.

Айзенменгер вцепился в руку, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить поршень паровоза. Лезвие ножа продолжало приближаться. Несмотря на ограниченные возможности, он попытался отодвинуть голову, но эта попытка оказалась бесплодной.