Тесс Герритсен - Свидетель

– Улики у нас есть, – продолжал Половски. – Теперь им не отвертеться. Но без боя они не сдадутся. Эти парни пойдут на все. Начинается игра в кошки-мышки.

«Интересно, а что за игра была раньше?» – подумала Кэти, теснее прижимаясь к Виктору. Ей не терпелось поскорее остаться с ним наедине. Последние два часа они плутали по каким-то объездным дорогам, делая все возможное, чтобы избежать встречи с полицией. О происшествии в «Виратеке», несомненно, уже сообщили властям, и, конечно, вся полиция штата искала фургон со следами от пуль и разбитым бампером.

Половски был прав. Ситуация накалялась.

– В городе нам нужно первым делом передать пробирки на исследование. В разные лаборатории. Для независимой экспертизы, чтобы никаких сомнений уже не оставалось. Вы знаете, куда можно обратиться?

– У меня знакомый в Нью-Хейвене. Выпускник Йельского университета. Заведует лабораторией при больнице. Ему можно доверять.

– Йель? Отлично.

– У Олли есть приятель в Калифорнийском университете Сан-Франциско. Он может поработать со второй пробиркой.

– Когда заключения будут готовы, я поговорю с одним газетчиком, большим любителем «горяченького». – Половски довольно усмехнулся. – Прощай, «Виратек». Можешь рыть себе могилу.

– Вы так радуетесь? – спросила Кэти. – Чему?

– Приятно сознавать, что стоишь на стороне закона. На душе как-то светлее. И чувствуешь себя лучше. Голова работает яснее, адреналин в крови. Как будто остаешься молодым.

– А умереть молодым не боитесь?

Половски усмехнулся:

– Ох, женщины. Вам просто не понять, что такое настоящая игра.

– Я определенно не понимаю.

– А вот Холланд, держу пари, понимает. Он сегодня свою порцию адреналина получил. Пожалуй, даже с избытком. Так, Холланд?

Виктор не ответил. Он смотрел вперед, не отрывая глаз от убегающей полосы асфальта.

– Разве я не прав? – не отставал Половски. – Побывать в лапах у черта и вернуться, каково это, а? Сознавать, что ты прошел через ад только потому, что был хитрее и умнее их?

– Нет, – негромко сказал Виктор. – Вы не правы. Потому что игра еще не закончилась.

Половски вздохнул, и улыбка на его широком лице померкла.

– Почти закончилась. Почти.

Справа промелькнул дорожный указатель, сообщавший, что до Сан-Франциско осталось двенадцать миль.

Четыре часа утра. Звезды на небе, размытом желтоватым светом уличных фонарей, казались тусклыми пятнышками. В пирожковой на Норт-Бич четверо мужчин и женщина сидели за столиком, торопливо глотая горячий кофе и плюшки с сыром. Еще один клиент, мужчина с красными от недосыпания глазами и трясущимися руками, сидел отдельно. Девушка за стойкой уткнулась в газету. Позади нее тихонько ворчала и шипела кофеварка.

– За «Олд кутс», – провозгласил Мило, поднимая чашку. – Которые были и остаются лучшими.

Все подняли чашки.

– За «Олд кутс»!

– И за последнее пополнение, – продолжал Мило. – За прекрасную и бесстрашную…

– Ох, не надо, – простонала Кэти. – Пожалуйста…

Виктор обнял ее за плечи.

– Расслабься и купайся в лучах славы. Попасть в состав столь избранной группы удается не каждому.

– Единственное требование, – сказал Олли, – ты должна играть на каком-то музыкальном инструменте. Причем играть плохо.

– Но я вообще ни на чем не играю.

– Это не проблема. – Олли взял со стола обертку из вощеной бумаги и достал из кармана расческу. – Казу.

– То, что надо, – одобрил Мило. – Лили играла на таком же.

– Ох… – Кэти взяла расческу. Лили играла на таком же. Похоже, этот призрак будет преследовать ее вечно. Праздничное настроение вдруг испарилось, словно его развеяло холодное дыхание рассвета. Она взглянула на Виктора. Он смотрел в окно на расцвеченные гирляндами улицы. «О чем ты думаешь? Жалеешь, что ее нет сейчас здесь? Что это мне, а не ей Мило вручил это дурацкое казу?»

Она поднесла расческу к губам и попыталась сыграть «Янки-Дудл». Все рассмеялись и захлопали, даже Виктор. Но когда аплодисменты стихли, Кэти снова увидела в его глазах печаль и усталость. Она положила расческу на стол.

За окном с ревом пронесся фургон службы доставки. Часы показывали пять; город понемногу просыпался.

– Ну, ребята. – Половски бросил на стол доллар чаевых. – Пора вытаскивать из постельки любителя горячих новостей. А потом нам с тобой, – он повернулся к Виктору, – нужно будет заняться своей доставкой. Когда у тебя самолет на Нью-Хейвен?

– В четверть одиннадцатого.