Дуглас Престон - Гора Дракона

— Так не может рассуждать ученый. Мы не меняем человеческую расу, а пытаемся вылечить людей от гриппа.

Женщина сердито стучала каблуком по камешкам, выбивая маленькую канавку.

— Мы изменяем зародышевые клетки человека. Мы пересекли черту.

— Мы стараемся избавиться то небольшого дефекта в нашем генетическом коде.

— От дефекта! Проклятье, в чем именно он состоит? Является ли неправильным ген, определяющий раннее облысение у мужчин? Или ген маленького роста? Не тот цвет кожи? Курчавость волос? Или излишняя стеснительность? Чем мы займемся после того, как справимся с гриппом? Неужели ты думаешь, что наука не попытается сделать людей умнее, красивее, увеличить срок жизни? В особенности если на этом можно заработать миллиарды долларов?

— Не вызывает сомнений, что все подобные вещи будут строжайшим образом регулироваться, — заметил Карсон.

— И кем же? Кто будет решать, что хорошо для человечества, а что плохо? Ты? Я? Правительство? Брент Скоупс? Какие проблемы, давайте избавимся от плохих генов, которые никому не нужны. От генов тучности, уродства и несносности. От генов, которые несут в себе неприятные личные качества. Сними хотя бы на мгновение свои шоры и представь, как это скажется на чистоте человеческой расы…

— До таких серьезных изменений нам предстоит пройти еще очень долгий путь, — пробормотал Карсон.

— Чепуха. Мы делаем это сейчас, работая с геном Х-гриппа. Расшифровка генетического кода человека практически закончена. Изменения могут начаться с незначительных факторов, но потом они станут стремительно увеличиваться. Различие между ДНК человека и шимпанзе составляет всего два процента, а какая разница между этими двумя видами! Потребуются совсем незначительные коррективы нашего генома, чтобы он стал неузнаваемым.

Карсон промолчал. Этот довод он слышал уже множество раз. Но только сейчас, пытаясь найти возражения, Карсон начал понимать его смысл. Возможно, он просто устал и у него не осталось энергии для споров с ассистенткой. Или на него произвело впечатление выражение лица Тиса, когда тот сказал: «То, что у меня есть, не позволяет мне ждать».

Они молча сидели в тени вулканической скалы, глядя вниз на красивые белые здания «Маунт-Дрэгон», казавшиеся маленькими и зыбкими в потоках горячего воздуха. Несмотря на внутреннее сопротивление, ученый чувствовал, как что-то рушится в его сознании. Похожие ощущения он пережил подростком, когда с грузовой платформы наблюдал, как его ранчо распродается по частям на аукционе. Он всегда неколебимо верил, что светлое будущее человечества связано с наукой. А теперь по ряду причин эта вера грозила развеяться вместе с потоками жаркого воздуха, поднимающегося от раскаленного песка к небу.

Он откашлялся и тряхнул головой, словно хотел избавиться от подобных мыслей.

— Если ты приняла решение, то каков твой план?

— Убраться отсюда и рассказать людям о том, что здесь происходит.

Карсон покачал головой.

— Здесь все абсолютно законно, у них есть необходимые разрешения на проведение исследований в области генетики. Ты не сможешь их остановить.

— Нет, могу — если кто-то был убит. Здесь что-то не так. И Тис открыл эту тайну.

Карсон посмотрел на женщину, сидящую спиной к скале. Она обхватила руками колени, ветер трепал ее волосы цвета воронова крыла.

«Проклятье, — подумал он, — вот оно».

— Я не знаю, что сумел обнаружить Тис, — медленно проговорил он. — Но мне известно, что он искал.

Глаза де Ваки сузились.

— О чем ты?

— Следователь считал, что у Франклина Барта был еще один дневник. Именно об этом он говорил со мной перед тем, как собрался уезжать. И еще он сказал, что в крови Вандервэгона и Барта обнаружен повышенный уровень допамина и серотонина. Как и у Брэндон-Смит — только у нее это было в меньшей степени.

Женщина молчала.

— Тис думал, что дневник Барта может пролить свет на причины появления этих симптомов, — добавил Карсон. — Он собирался отыскать его после возвращения.

Де Вака встала.

— Ты готов мне помочь?

— В чем?

— Найти дневник Барта. Узнать тайну «Маунт-Дрэгон».

Чарльз Левайн рано приехал в Гринау-Холл, запер дверь своего офиса и дал инструкции секретарю, чтобы он ни с кем его не соединял и не принимал посетителей. Он временно передал чтение своих лекций двум молодым помощникам и отменил все выступления на ближайшие месяцы. Такими были последние советы Тони Уилер, когда она увольнялась со своей должности советника по связям с прессой. На этот раз профессор решил ее послушаться. Давление со стороны попечителей колледжа усиливалось, а сообщения на автоответчике от декана факультета стали заметно агрессивнее. Левайн ощущал присутствие опасности и вопреки своей природе решил вести себя тихо.