Дуглас Престон - Гора Дракона

— Я случайно услышала, что сказал Най. Он разговаривал с Сингером, сообщил ему, что следователь пропал. Они спорили.

Карсон молчал. Най… Перед глазами возникла картина: из песчаной бури появляется человек, покрытый пылью, его конь едва передвигает ноги.

— Так ты думаешь, Тиса убили? — спросил Карсон.

Женщина не ответила.

— Как далеко от «Маунт-Дрэгон» нашли «хаммер»?

— Я не знаю. А это важно?

— Дело в том, что я видел, как англичанин возвращался на лошади после бури. Вероятно, он искал Тиса.

Карсон рассказал о том, что он видел в конюшне два дня назад. Де Вака выслушала его очень внимательно.

— Ты полагаешь, что он отправился на поиски во время бури? А я бы предположила, что Най возвращался, похоронив тело. Он и тот мерзавец, Майк Марр.

Карсон усмехнулся.

— Чушь. Возможно, Най настоящий сукин сын, но он не убийца.

— А Марр — убийца.

— Марр? Он глуп как камень. Ему не хватит ума, чтобы совершить убийство.

— Неужели? Майк Марр служил офицером разведки во Вьетнаме. Он работал в Железном треугольнике, [61] Район активности вьетнамских партизан примерно в сорока километрах северо-западнее Сайгона. В Железном треугольнике располагался большой комплекс подземных туннелей, использовавшийся повстанцами как тыловая база для проведения вооруженных акций в столице и ее окрестностях. исследовал сотни миль туннелей, разыскивал вьетконговцев, тайники с оружием и уничтожал всех, кто попадался ему на пути. Именно после войны он стал хромать. Марр охотился на снайпера и находился в туннеле, когда сработала мина. Ему завалило ноги.

— Откуда ты все это знаешь?

— Он сам мне рассказал.

Карсон рассмеялся.

— Получается, вы друзья? Это было до того, как он ударил тебя в живот прикладом, или после?

Де Вака нахмурилась.

— Я же говорила тебе, что этот подонок пытался за мной ухаживать, когда я сюда приехала. Он привязался ко мне в спортивном зале и рассказал историю своей жизни, чтобы произвести на меня впечатление — мол, какой он крутой парень. Когда у него не получилось, он принялся хватать меня за задницу — решил, что я дешевая латиноамериканская шлюха.

— В самом деле? И что было дальше?

— Я сказала ему, что он напрашивается на хороший удар по huevos. [62] Яйца (исп.).

Ученый снова рассмеялся.

— Похоже, только пощечина на пикнике немного охладила его пыл. Но я все равно не понимаю, зачем ему или кому-то еще убивать следователя? Это безумие. «Маунт-Дрэгон» немедленно закроют.

— Вовсе нет, если смерть Тиса будет выглядеть как несчастный случай, — возразила де Вака. — Ураган дал им превосходный шанс. Зачем начальник охраны уехал на лошади в бурю? И почему нам не рассказали об исчезновении следователя? Может быть, он сумел узнать то, что должно было остаться тайной?

— Например? Мне кажется, ты могла неправильно понять слова Ная. В конце концов…

— Я все прекрасно слышала. Ты что, вчера родился, cabrоn? На кону стоят миллиарды. Ты думаешь, речь идет о спасении жизней, но это не так. Все дело в деньгах. А если такие деньги поставлены под угрозу…

Она посмотрела на него, и ее глаза засверкали.

— Но зачем убивать Тиса? У нас произошел ужасный случай на пятом уровне, но вирус не вырвался на свободу. Погиб только один человек. Никто ничего не пытался скрыть. Наоборот.

— «Только один человек погиб», — эхом отозвалась ассистентка. — Ты бы себя послушал. Тут происходит что-то еще, вот что я тебе скажу. Я не знаю, что именно, но люди ведут себя странно. Неужели ты сам не замечаешь? Я считаю, напряжение так велико, что многие подошли к самому краю. Если Скоупс настолько заинтересован в спасении человеческих жизней, зачем он установил почти невыполнимое расписание? Мы работаем с самым опасным вирусом в истории человечества Один неверный шаг — и adios, muchachos. [63] Прощайте, мальчики (исп.). Проект уже погубил многих. Барт, Вандервэгон, Филлсон, работавший с обезьянами, охранник Черны. Я уже не говорю о Брэндон-Смит. Сколько еще жизней будет сломано?

— Сюзанна, ты действительно далека от наших проблем, — устало ответил Карсон. — Все великие достижения прогресса сопровождались болью и страданиями. А мы ведь собираемся спасти миллионы людей…

Но даже ему самому эти слова показались выспренними и фальшивыми.

— О да, звучит благородно. Но является ли это шагом вперед? Что дает нам право изменять геном человека? Чем дольше я здесь нахожусь, чем больше вникаю в происходящее, тем сильнее становится чувство, что здесь совершается фундаментальная ошибка. Никто не имеет права переделывать человеческую расу.