Дуглас Престон - Гора Дракона

Вода. Мысль о воде заставила его глаза обратиться к флягам, лежавшим в седельных сумках Роско. Он вдруг понял, что смотрит туда каждые несколько минут. И почти сразу заметил, что де Вака делает то же самое. Плохой знак.

— Какой вред будет от одного глотка? — наконец спросила она.

— С тем же успехом можно дать выпить виски алкоголику, — сказал Карсон. — Один глоток приведет к другому, и очень скоро вода у нас закончится. Нам необходимо беречь ее для коней.

— Если мы умрем, что толку будет нам от лошадей? — мрачно заметила де Вака.

— А ты пробовала сосать камешек? — спросил Карсон.

Женщина бросила на него угрюмый взгляд и выплюнула что-то маленькое и блестящее.

— Я сосу его все утро. Мне нужно попить. Проклятье, какой прок от наших лошадей? Мы уже долгие часы идем пешком.

Жара и жажда лишили де Ваку здравого смысла.

— Они могут захромать, если мы будем ехать на них по лаве, — сказал Карсон, стараясь сохранять спокойствие. — Как только мы перейдем на песок…

— Плевать, — перебила его спутница. — Я собираюсь напиться.

Она протянула руку к своей седельной сумке.

— Подожди, — сказал Карсон. — Подожди минутку. Неужели твои предки так быстро ломались, когда пересекали пустыню?

Де Вака молчала.

— Дон Алонсо и его жена прошли через пустыню вместе. И они едва не умерли от жажды. Ты сама мне рассказывала.

Женщина отвернулась, отказываясь отвечать.

— Если бы у них не хватило мужества, тебя бы здесь не было.

— Не пытайся пудрить мне мозги, cabron.

— Это не игра, Сюзанна. Наша жизнь зависит от лошадей. Даже когда мы ослабеем настолько, что не сможем идти, они понесут нас, если мы позаботимся о них.

— Ладно, ладно, ты меня уговорил, я не стану пить, — резко ответила она. — Лучше я умру от жажды, чем буду слушать твои проповеди. — Она резко дернула за повод. — Шевелись давай, — проворчала она.

Карсон замедлил шаг, чтобы осмотреть копыта Роско. По краю появились небольшие сколы, но в остальном они не пострадали. Никаких признаков серьезной опасности, трещин, уходящих внутрь, не было. Пожалуй, они выдержат еще милю по лаве.

Де Вака дожидалась Карсона, поглядывая на небо.

— Zopilotes. [112] Гриф-урубу, или черная катарта (исп.) — птица семейства американских грифов. Они уже прилетели на наши похороны.

— Нет, — возразил Карсон, — они выслеживают кого-то другого. Мы еще не похожи на жертвы.

Женщина немного помолчала.

— Сожалею, что порчу тебе жизнь, cabron, — наконец заговорила она. — Я довольно вредное создание, если ты еще этого не понял.

— Не беспокойся, я заметил это в день нашей первой встречи.

— Пока мы работали в «Маунт-Дрэгон», я считала, что у меня масса проблем. Моя жизнь, работа. А теперь, если мы выберемся из этого ада, клянусь, я буду больше ценить то, что у меня есть.

— Давай не будем пока говорить о смерти. И не забывай, нам необходимо выжить не только ради себя.

— Ты думаешь, я способна об этом забыть? — спросила его спутница — Я все время думаю о тысячах невинных людей, которые ждут неокровь в пятницу. Уж лучше находиться здесь, в этой жуткой жаре, чем лежать на больничной койке и получить в свои вены эту дрянь.

Де Вака немного помолчала.

— В Тручасе, — продолжала она, — никогда не бывало такой жары. И повсюду тебя окружала вода. С гор сбегали ручьи, в которых плескалась форель. Можно встать на четвереньки и пить, сколько захочешь. И даже летом вода там холодная, как лед. Она изумительна. Мы купались нагишом в водопадах. Господи, только подумать…

Она не договорила.

— Я же предупреждал тебя, не думай об этом, — сказал Карсон.

Они немного помолчали.

— Может быть, наш приятель сейчас вонзает свои клыки в canalla, — с надеждой сказала де Вака.

Левайн шагнул внутрь и замер.

Он стоял на отвесной скале. Внизу ревел океан, волны ударяли в гранитный мыс, посылая вверх пенные струи, а потом медленно отступали в белую полосу прибоя. Профессор огляделся. Он находился на голом, продуваемом всеми ветрами утесе. Узкая утоптанная тропинка вилась по заросшему травой лугу и исчезала в густом еловом лесу.

Не осталось ни малейших следов двери, через которую он вошел. Левайн очутился в совершенно новом мире.

Он убрал руку с клавиатуры и прикрыл глаза. Его вывела из равновесия вовсе не странность окружающего ландшафта: изумительно воссозданный океанский берег находился там, где располагался восьмиугольный кабинет Скоупса. Нет, дело было совсем в другом.