Ричард Хайнс - Хамелеон

— А что означает слово «огромный» на вашем уолл-стритском жаргоне? — поинтересовался Тимми.

— Справедливый вопрос, но я должен попросить, чтобы ты никому об этом не рассказывал, как и обо всем том, что я собираюсь сделать, — внезапно стал осторожным Джон. — Тут нужно строжайше соблюдать тайну.

— Да ты подумай, ну кому я могу рассказать? Если у моих знакомых ребят появляются изредка деньги, они сразу же тратятся на выпивку.

Джон рассмеялся.

— Тут ты прав. Хорошо, слушай. Я хочу накупить одним махом десятилетних государственных облигаций на десять-пятнадцать миллиардов долларов. Как я уже говорил, сделать это можно только на одном из ежеквартальных аукционов.

Томми был поражен.

— Пятнадцать миллиардов долларов в государственных облигациях? Похоже, ты собираешься потратить прорву денег. Кстати, а чьих именно?

— Все деньги банка. Хотя мне нужно привлечь еще одного клиента, лондонскую компанию. Технически я не имею права в одиночку приобретать такой большой пакет. Весь финансовый риск возьмет на себя банк, а лондонский клиент нужен лишь как ширма для приобретения тех дополнительных облигаций, которые я не могу купить на аукционе сам. Как ты уже догадался, это не совсем законно.

— Мне это нравится! — воскликнул Тимми, заражаясь воодушевлением Джона. — Банк выкладывает деньги, берет на себя риск, а тебе достается вся слава.

— Именно так. — При одной мысли об этом у Джона учащенно забилось сердце. — Получив в свои руки такой крупный пакет, я возьму контроль над аукционом и в итоге на какое-то время получу контроль над всем рынком государственных ценных бумаг. Затем искусственно задеру стоимость облигаций, продам весь пакет и получу солидную прибыль. А поскольку я работаю по премиальной системе, мое благосостояние и благосостояние банка тесно связаны, так что этот аукцион принесет лично мне большой куш.

Похоже, Тимми был чем-то озадачен.

— Но как задрать стоимость облигаций?

— Распустив слухи, можно добиться поразительных результатов, — загадочно усмехнулся Джон.

Он уже начинал испытывать усталость. Давала о себе знать вчерашняя попойка.

— Я все понял. Джонни, еще всего один вопрос. Можно поинтересоваться, какой навар ты ожидаешь получить от аферы?

— Прогнозировать практически невозможно, но я надеюсь, что моя доля будет не меньше восьми-девяти миллионов.

Джон понимал, что для такого человека, как Тимми, подобные цифры не имели никакой связи с реальностью. Это подтвердилось его реакцией.

— Ого! Это же просто безумие, дружище! Я всего лишь музыкант, без гроша в кармане, но, кажется, я понял твой план. Ты воспользуешься аукционом, чтобы огрести чертову тучу этих новых облигаций, а потом можно будет манипулировать рынком, задрав их стоимость, и продать дороже, чем покупал.

Джон кивнул.

— Ты просто гений, Тимми. Все именно так и будет, я получу жирную премию, которая облегчит мой досрочный уход из банка. — Он встал и зевнул. Почти каждый его мускул помнил ночь, проведенную почти без сна. — Ладно, приятель, тебе пора домой, а мне надо привести себя в порядок. У меня важная встреча на работе примерно через… — он глянул на электронные часы, встроенные в кухонную плиту, — через три часа.

Тимми неохотно собрал свои вещи и ушел, в дверях пожелав Джону удачи. Оставшись один, тот постоял в тишине. Увидев свое отражение в панорамном окне гостиной, Джон осознал, как нелепо выглядит. Он быстро расстегнул молнию платья и сбросил его. Голый отправился в спальню и критически рассмотрел себя в высоком, от пола до потолка, зеркале. Нужно смыть последствия ночных излишеств, не говоря уже про остатки косметики. Джон пошел в ванную, выложенную гранитной плиткой, и включил душ из семи рассеивателей. Из головы не выходил утренний звонок.

Филлипсу очень хотелось побыть с братом. Он уже привык жить вдали от родины, сперва в Лондоне, затем в Нью-Йорке, но чувствовал себя как дома, стоило рядом появиться Дэвиду. В этот раз время приезда было выбрано как нельзя лучше — именно тогда, когда действительно нужна моральная поддержка от человека, с которым можно обсудить следующий шаг. Сделка с облигациями освободит Джона от того, что он в последнее время воспринимал как смирительную рубашку, — от работы, но что дальше? Если кто-то и способен помочь ему разобраться в этом, то только Дэвид.

Странно, что, несмотря на всю свою несхожесть, в главном братья были копией друг друга. Это было у них в генах. Они выросли на ферме, неподалеку от городка под названием Мансфилд, расположенного на северо-востоке штата Виктория. Зимой снег, а летом лесные пожары — местность считалась суровой. Земли там были бедные, каменистые. Получивший всемирную известность благодаря фильму «Человек с реки Сноуи», снятому по эпической поэме Эйба Паттерсона по прозвищу Банджо, край порождал людей особой породы, суровых и самодостаточных. Джон и Дэвид воспитывались с верой в добродетель упорного труда и ответственности.