Виктор Пронин - Ошибка в объекте

— Это на тебя похоже.

— А чем занимаешься ты?

— Работаю, — она улыбнулась. — А это уже на меня похоже, верно?

Он прошелся по комнате, потом, спохватившись, снял куртку, окинул взглядом несколько кроватей…

— Какая твоя?

— У окна… Вон та.

Николай бросил куртку на кровать, выглянул в окно, отметил про себя, что внизу клумба, что прыгнуть в общем-то можно, потрогал шпингалеты — они открывались легко. Поймав себя на том, что стоит у окна спиной к жене, Николай быстро обернулся, подошел.

— Эх, Любаша, Любаша… Как же я по тебе, дуре, соскучился!

— Думаешь, я нет?! Мне такие ужасы про тебя снились…

— Что снилось?

— А, глупости… Снилось, что болел ты, температура у тебя высокая, я звоню по телефону в «Скорую помощь», а меня не слышат, и я сама себя не слышу… Знаешь, бывает так во сне…

— Приехала бы, проверила… — Ну, проверила бы, а дальше? — Она взглянула вроде несмело, но глаз не отвела.

— Не смотри на меня с упреком, — сказал он игриво. — Не смотри на меня с упреком, — усадив жену на кровать, он сел рядом. — Как же я по тебе соскучился, дура ты, дура! — проговорил с такой скорбью, что она не выдержала и засмеялась. Такие слова Николай всегда произносил дурашливо. Он и в любви объяснился, как бы дурачась, и жениться предложил так, что она и не поняла сразу — предложение это или шутка. Настоящее ее имя было Надежда, но он звал ее Любашей. Она знала, что Николай любит ее, что у него, кроме нее, никого не было и после всех похождений с друзьями он неизменно возвращался к ней как к заступнице, утешительнице, как к последней надежде.

— Как же ты нашел меня?

— Со второй попытки нашел… две недели назад рядом с твоим общежитием прошел… Уже темнело, и я подумал, что лучше заглянуть в соседнее — оно крупнее, значит, и шансов больше… А их вовсе не оказалось… Со мной последнее время это частенько случается.

— Что случается? — спросила Надя.

— Бросаешься туда, где, кажется, самый надежный шанс, а разгребаешь кучу — ничего нет.

— Что ты ищешь, Коля?

— Черт его знает! Удачу ищу. Удачу!

— А в чем она, Коля?

— Не знаю.

— Может, ты ищешь кучу денег? — спросила она с улыбкой.

— Нет! Нет, — повторил Николай еще раз, уже для себя, отвечая уже на свой вопрос.

— Может, ты красивую девушку ищешь?

— Нет, Любаша! — воскликнул он почти в ужасе. — Я тебя люблю… Ты уж извини, пожалуйста, но тут от меня ничего не зависит. Я тебя люблю… Не веришь?

— Но это ничего не меняет, не отражается на нашей жизни, не делает ее лучше. Хуже делает.

— Да, хуже, — согласился Николай. — Если бы ты знала, чего я натворил без тебя… Из-за тебя, в общем-то, натворил…

— Нет, Коля, это старый разговор… Когда мы вместе жили, ты тоже удачу искал… Где ты ее искал, Коля, с кем ты ее искал? В кабаках и забегаловках, с этим Бреком, Костомахой. Они уже покатились, и, конечно, им интереснее, когда с ними еще кто-то катится.

— А ведь в сути своей я, наверное, все-таки неплохой человек, — медленно проговорил Николай.

— Да, — согласилась Надя и, взглянув на несчастное лицо мужа, взъерошила ему волосы, поцеловала в щеку. — В сущности, ты хороший человек. Так только, маленькие слабости…

— Какие слабости? — встрепенулся Николай.

— Знаешь, почему ты прекрасно себя чувствовал с Бреком и Костомахой? Понимал свое превосходство. Ты был сильнее, умнее, чище… Они подпорченные люди… Согласись, Коля. Подпорченные водкой, подлостью, — не подлостью, ладно, не злись, — подловатостью, всеядностью… Вы могли сегодня оскорбить друг друга, унизить, наплевать друг другу в лицо, а на следующий день опять собирались пить мировую…

— Правильно. Мы друзья и прощали друг другу слабости!

— Не всякие слабости можно прощать, — Надя резко встала с кровати. — Если он взял трешку и не отдал — это можно простить. Обещал прийти и не пришел — твое дело, прощать или нет. Но нельзя прощать, даже если бы тебе хотелось, унижение. Бывает, слово одно простить нельзя, взгляд. Когда мне говорят безобидные вещи, но тон при этом оскорбительный — я этого не прощу. Не смогу! Мне, например, нужен этот человек, мне работать с ним, от него в чем-то зависит моя судьба, и он не сказал мне ничего плохого, даже сделал кое-что хорошее, и вся душа рвется простить за пренебрежение, которое однажды, может быть случайно, прокралось в его жесте… Но я не могу! Ты меня понимаешь?!

— Так нетрудно и всех друзей растерять, — криво усмехнулся Николай.

— Друзей таким отношением я не растеряю. А всякие прилипалы, готовые жрать из любой тарелки, сами отвалятся.