Тесс Герритсен - Телохранитель для невесты

— Этому человеку нужна помощь, позаботься о нем! — крикнул он, заметив идущую ему навстречу Нину.

— Куда ты идешь?

— Обратно. Внутрь. Там осталось еще несколько человек.

— Я могу помочь тебе…

— Ты поможешь мне, если останешься на улице и позаботишься об этом человеке.

«Что же, он должен делать свою работу, — подумала она, провожая его глазами. — А я — свою».

Нина повернулась к пожилому мужчине, сидевшему прислонившись к фонарю.

— Сэр, с вами все в порядке? — поинтересовалась она.

— У меня что-то покалывает в груди.

Только не это. Похоже на сердечный приступ. И ни одной машины скорой помощи в поле зрения. Она тотчас велела ему лечь, проверила пульс и расстегнула воротник рубашки. Она была так занята своим пациентом, что не сразу заметила, как к театру подъехала первая полицейская машина. К этому моменту толпа бурлила от желания знать, что происходит.

Она посмотрела на дверь: из театра выходил Сэм. На этот раз он нес на руках женщину в вечернем платье. Подойдя ближе, он положил ее возле Нины.

— Там внутри остался еще один, — сказал он и направился обратно к зданию. — Пока посмотри, что с женщиной.

— Наварро! — раздался чей-то громкий голос.

Сэм обернулся навстречу человеку в смокинге.

— Какого черта здесь вообще происходит?

— Мне некогда сейчас болтать, Лиддел. Я должен делать свою работу.

— Так был звонок, предупреждающий о бомбе, или нет?

— Никаких звонков не было.

— Тогда почему вы отдали приказ об эвакуации?

— Форма швейцара. — Сэм развернулся и направился к двери.

— Наварро! — кричал вслед Лиддел. — Я требую объяснений! Из-за этого пострадали люди. Если вы не объясните правомерность…

Сэм скрылся за дверью.

Лиддел мерил шагами тротуар, ожидая момента, чтобы продолжить свои разглагольствования.

— Я надеру вам за это задницу, Наварро! — раздраженно прокричал он в конце концов.

Это все, что он успел произнести, потому что в следующий момент рванула бомба.

Силой взрыва Нину сбило с ног, и она упала на тротуар, больно оцарапав при этом локти, но, как ни странно, боли не почувствовала. Слишком силен был шок от удара. Осталось лишь странное ощущение нереальности происходящего. Перед ее взглядом возникли выбитые силой взрыва стекла машин, дым, кольцами повисший в воздухе, люди, лежащие на тротуаре, такие же ошарашенные, как и она сама. Дверь главного входа в городской театр была перекошена и держалась только на одной петле.

Воцарившуюся тишину нарушил первый стон, затем последовал второй, после чего послышались всхлипывания и стоны пострадавших. Нина медленно села и только сейчас почувствовала боль. Ее локти были все в ссадинах и кровоточили. Голова болела так сильно, что Нина вынуждена была сжать виски ладонями, только чтобы ее не стошнило. Одновременно с болью в ее сознание вернулась и картина того, что было непосредственно перед взрывом.

Сэм. Он вошел в здание.

Где он? Нина окинула взглядом дорогу, тротуар, но в глазах как будто стоял туман. Она заметила Лиддела. Окружной прокурор пытался сесть и опереться на фонарь. Рядом с ним лежал тот самый пожилой мужчина, которого Сэм вывел из здания. Он был в сознании и тоже пытался сесть. Вот только Сэма нигде не было видно.

Нина с трудом поднялась на ноги. Голова тотчас закружилась, и она едва не упала снова. Борясь с болью, она заставила себя идти вперед и вскоре шагнула внутрь театра.

Там было темно, слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Жидкий свет просачивался с улицы через дверной проем. Она споткнулась об обломки и упала на колени, но быстро поднялась. Она знала, что ориентироваться в темноте крайне сложно, а искать кого-то вообще бесполезно, и тем не менее пошла дальше.

— Сэм! — позвала она, двигаясь вперед в глубь теней. — Сэм!

Ей ответило лишь собственное, полное отчаяния эхо.

Он зашел в вестибюль театра как раз в тот момент, когда прогремел взрыв. Он мог быть где угодно в здании, но скорее всего, находится где-то поблизости, в нескольких шагах от нее.

И она снова позвала его:

— Сэм!

На этот раз она услышала ответ:

— Нина? — Голос доносился не изнутри здания, а с улицы.

Она повернулась и, шатаясь, побрела к выходу. Выделяясь на фоне улицы, его силуэт застыл в проходе.

— Нина?

— Я здесь, я здесь. — Она перешагнула через последнюю полоску темноты, разделявшей их, и тут же угодила в его объятия — слишком крепкие, чтобы быть нежными, слишком отчаянные, чтобы найти в них утешение.