Тесс Герритсен - Телохранитель для невесты

Какова же истинная причина, вынудившая его бросить невесту прямо у алтаря?

Перед мысленным взором Сэма моментально возник образ Нины Кормье. Ее лица ему никогда не забыть. И дело не в огромных карих глазах и сочных губах, которые так и тянет поцеловать. Больше всего его впечатлила ее гордость, обостренное чувство собственного достоинства. Та самая гордость, которая заставляет ее высоко держать подбородок и ровную спину, пусть даже если на глаза наворачиваются слезы. Сэм искренне восхищался этой женщиной. Никаких рыданий, никакой жалости к себе. Ее унизили, бросили, оскорбили. И все же она не желала сдаваться и время от времени взбрыкивала. Сэма этот ее наивный кураж одновременно и забавлял, и раздражал. Для женщины, которая выросла в тепличных условиях, Нина Кормье была на редкость стойким бойцом.

Сегодня ей преподнесли горькую пилюлю, но она с достоинством ее проглотила.

Удивительная, воистину удивительная женщина.

Сэм не мог дождаться той минуты, когда услышит, что именно доктор Роберт Бледсоу скажет о ней.

На часах было пять, когда Нина, в футболке и шортах, вышла из гостевой комнаты в доме своей матери. К этому моменту она уже успела успокоиться и взять себя в руки. Свадебное платье она повесила в шкаф — лишь бы только не видеть. Слишком много неприятных воспоминаний прицепилось к нему, подобно колючкам чертополоха.

Внизу, в гостиной, она застала мать. Лидия сидела с бокалом в руке. Детектива Наварро не было видно. Звякнув кубиками льда, Лидия поднесла бокал к губам, и Нина поняла: руки матери дрожат.

— Мам! — позвала она.

От звука ее голоса голова Лидии дернулась.

— Ты напугала меня.

— Мне, пожалуй, пора. С тобой все в порядке?

— Да, да, конечно, — вздрогнув, произнесла Лидия и после секундной паузы, как будто после раздумья, добавила: — Как ты?

— Нормально. Мне просто потребуется время. Хотелось бы побыть одной, без Роберта.

Мать и дочь какое-то мгновение молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Впрочем, между ними так было всегда. Нина выросла обделенная материнской любовью. Мать всегда была слишком занята собой, чтобы замечать ее душевные страдания. И вот результат: натянутое молчание двух женщин, которые едва знают и понимают друг друга. Дистанцию между ними нельзя было измерить годами, для этого скорее сгодилось бы расстояние между галактиками.

Мать сделала глубокий глоток из бокала.

— Как все прошло? — наконец спросила Нина. — Как ты побеседовала с детективом?

Лидия пожала плечами:

— Что тут скажешь? Он задавал вопросы, я отвечала.

— Он тебе что-нибудь сообщил? О том, кто мог это сделать?

— Нет. Мистер Наварро не очень общителен. Да и не слишком обаятелен, если уж на то пошло.

Возразить было нечего. Нина знала: даже кубики льда в бокале и то теплее, чем Сэм Наварро. Но ведь этот человек всего лишь делает свою работу. Ему не платят за обаяние.

— Ты можешь остаться на ужин, если хочешь, — предложила Лидия. — Почему бы нет? Я скажу повару…

— Все в порядке, мама. В любом случае спасибо.

— Ты из-за Эдварда не хочешь оставаться?

— Нет, мама. Не из-за этого. Честное слово.

— Ведь именно поэтому ты так редко у меня бываешь. Из-за него, я знаю. Жаль, мне хотелось бы, чтобы ты полюбила его. — Лидия вздохнула и посмотрела на бокал. — Он очень добр ко мне и очень щедр. Уж этого, надеюсь, ты не станешь отрицать.

Нина подумала об отчиме, и «щедрый» было отнюдь не первое слово, которое пришло ей на ум. Первым пришло другое — бессердечный. Бессердечный и властный. Нине меньше всего хотелось говорить об Эдварде Уоррентоне.

Она направилась к выходу:

— Мне нужно съездить домой и забрать вещи. Я уже решила — жить я там больше не буду. Я от него съеду.

— Но разве нельзя вам с Робертом снова наладить отношения?

— После того, что сегодня случилось? — Нина покачала головой.

— Может, все-таки стоит попробовать? Может, вам с ним поговорить по душам? Вдруг вы сможете что-то для себя изменить.

— Прошу тебя, мама, не надо.

Лидия откинулась на спинку кресла:

— В любом случае приглашение отужинать остается в силе. Ужин того стоит.

— Как-нибудь в другой раз, — мягко ответила Нина. — Пока, мам.

Идя к двери, она не услышала никакого ответа.

Ее «хонда» стояла возле дома, там, где она оставила ее утром. Утром того дня, когда должна была состояться ее свадьба. Как горделиво Лидия улыбнулась ей, когда они садились с ней в лимузин. Именно так матери и следует смотреть на свою дочь. Так, как она никогда не смотрела на Нину раньше.